Я вытянул перед собой левую руку, ладонь мелко дрожала, пальцы ходили ходуном.

— Если только с поисками книги, — не удалось удержаться мне от горького смешка.

Ловчий досадливо выругался и посмотрел на Макса.

— Разожгите очаг, сеньор, и начинайте искать фолиант! — потребовал он и пнул под ребра Ивара Фалька. — А я попробую разговорить нашего друга…

Стеффен недобро улыбнулся, собрал ножки разлетевшегося на части табурета и принялся затачивать их кинжалом.

С потолка посыпалась пыль, наверху что-то зашуршало и заскрежетало; братья приступили к поискам с немалой основательностью. Нижнее помещение было разделено каменной стеной на две неравные части, меньшую комнату завалили каким-то хламом, и, ко всему прочему, в том закутке не было ни одного окна, а потому если где и обустроили тайник, то именно там.

Макс разломал сиденье табурета, сложил обломки в очаг и после нескольких неудачных попыток все же развел огонь. Затем он соорудил некое подобие факела и ушел обыскивать темную комнатушку. Я же остался сидеть на топчане. Мне попросту недоставало уверенности, что сумею устоять на ногах. Те были словно ватные, да еще никак не удавалось отдышаться — мертвым грузом давила отравленная миазмами запределья атмосфера. А вот боль в левой руке понемногу отступала, вызванное настойкой корня мандрагоры онемение оказалось сильнее магического отката, и это не могло не радовать.

В отличие от меня, Стеффен не сидел без дела. Для начала он вбил колышки в засыпной пол и уложил между ними Ивара Фалька, затем закрепил руки и ноги пленника цепями кандалов и обрывками невесть где раздобытой веревки.

— Так или иначе, но мы узнаем имя этой гадины, — сказал ловчий, выпрямившись, и у меня от его тона по спине пробежались мурашки.

Узнаем, да. Ловчий вырежет это знание из чернокнижника. Если понадобится, вырвет его с потрохами. Весь вопрос в том, даст ли нам демон на это время…

Поиски результатов не принесли.

— Пусто! — послышалось минут через пять со второго этажа.

Двое братьев остались присматривать за округой, третий присоединился к Максу, но тот уже и сам вышел из каморки, с ног до головы перепачканный пылью и паутиной.

— У меня тоже ничего, — покачал он головой.

Один из герхардианцев немного потоптался внизу и вновь поднялся в надстройку, а ловчий перестал подбрасывать в очаг щепки, вернулся к чернокнижнику и отвесил ему одну за другой пару крепких оплеух. Фальк заворочался, выгнулся, зашелся в приступе сухого кашля. Тяжелая ладонь легла ему на грудь и придавила к полу.

— Ивар! — Стеффен склонился над обездвиженным арестантом и ласково улыбнулся. — Поговори с нами, Ивар!

— Что… — прохрипел чернокнижник. — Что происходит?

Ловчий надавил на грудную клетку, и Фальк засипел, разинул рот, не в силах наполнить легкие воздухом.

— Где книга? — спросил я, не вставая с топчана. — Где тот драный гримуар?

Вопрос поставил чернокнижника в тупик, он растерянно заморгал, облизнул губы и на пробу попытался подтянуть себе руки, но нисколько в этой попытке не преуспел.

— Спросите у Руне… — начал было Ивар, и тут же ловчий со всей силы врезал ему под ребра.

Фалька выгнуло, он взвыл от боли, закашлялся и забился в путах. Брат Стеффен зажал его голову в ладонях и потребовал:

— Не играй с нами!

— Я не знаю… Не знаю, где книга… Честно… — прохрипел чернокнижник, но ловчий не собирался тратить время попусту. Он отошел к очагу и принялся нагревать над огнем зловещего вида нож.

— Станем его резать, истечет кровью. А так сразу и рану прижжем, — как-то совсем уж буднично сказал брат Стеффен, когда клинок начал светиться алым.

— Не надо! — взмолился Фальк. — Я не понимаю, что происходит! Не знаю, где книга! Это Руне привел нас сюда!

Ловчий встал над арестантом, продемонстрировал нож и потребовал:

— Начинай говорить правду!

Чернокнижник забился, зазвенел кандалами и выкрикнул:

— Я ничего не знаю! Я не виновен!

Но он лгал. Знал. Был виновен. Просто тянул время.

— Видят небеса, ты сам напросился, — вздохнул брат Стеффен, опускаясь на колени.

Фальк тоненько взвизгнул, а потом закричал так, что заложило уши. Шипения я не расслышал, но по кузнице моментально разошлась вонь горелой плоти.

Мне стало не по себе, а вот Макс вон Сюйд даже не поморщился. Он следил за экзекуцией со столь бесстрастным видом, словно подобное зрелище было ему не в новинку. Да, наверное, и не было.

— Где книга? — повторил я вопрос, прижав к носу рукав камзола.

Чернокнижник меня не услышал, он тихонько выл, по лицу катились слезы. Ловчий вновь отошел к очагу и прикрикнул:

— Отвечай, мразь!

— Не знаю! — простонал Фальк. — Это все Руне…

Я вздохнул и спросил:

— Ты хоть понимаешь, что тебя сейчас порежут на куски, Ивар?