— Дима, подожди! — голос Сергея, обычно такой спокойный и уверенный, пропитан тревогой; шаги быстрые и торопливые.

Дима не останавливается. Он практически бегом покидает ресторан, оглушительно шарахнув дверью. Сцена между сыном и отцом приковала внимание всех посетителей: они начинают оживленно перешептываться, глядя в спину Сергею, который выходит за ним следом.

Я залпом осушаю бокал вина и несколько секунд разглядываю тарелку с горой ракушек, которую Сергей должен был мне романтично скормить. Пока не могу оформить бушующие во мне эмоции в трезвую мысль, но одно знаю точно: усидеть на месте я не могу. В конце концов, я к этой трагичной сцене тоже причастна, и просто ждать ее итога будет неправильным.

— Счет мы обязательно оплатим, — бросаю перепуганному официанту, который застыл с подносом в метре от нашего стола, и, грохоча каблуками, бегу к двери.

В вестибюле Димы и Сергея нет, есть только симпатяга-администраторша с вытаращенными от удивления глазами.

— Снаружи? — выпаливаю на ходу.

Девушка энергично кивает головой и для убедительности тычет пальцем в входную дверь. Вылетаю на улицу и оглядываюсь. Черт, надо успокоиться. Драки точно не будет: у Димы, конечно, мускулатура хорошо развита, но до Сергея ему еще лет пять в качалке торчать. Я-то знаю, о чем говорю: все-таки с обоими спала. Уф, не вовремя конечно я об этом вспомнила. Да и не станет Сергей драться с сыном. Наверное. Ой, надеюсь только, что Дима не додумается меня денежной подстилкой называть и оскорблять. Вот тогда сможет.

Отца и сына я нахожу без труда по надрывным выкрикам Димы: он выбрасывает вперед ноги и извивается всем телом, пока Сергей, крепко обхватив его руками, прижимает к своей груди. От это картины сердце ноет так, что на глаза наворачиваются слезы. Не за Диму, а за Сергея. Почему-то именно о его состоянии я сейчас больше всего беспокоюсь. Может быть, потому что люблю его, а, может, потому что Дима меня обидел и в его чувства я больше не верю. Возвращаться я к нему в любом случае не собиралась, даже если бы с Сергеем не сложилось, поэтому раскаяния за вероломство не чувствую. И за чувства к его отцу тоже вины не испытываю — да, ситуация по-родственному нестандартная, но вышло как вышло. Я как-то по телеку видела, что отец в дочь влюбился — вот это действительно жопа. А своей любви к Сергею стыдиться я не собираюсь. Да и кто бы стал стыдиться на моем месте? Он же потрясающий — красивый, умный, чуткий, сексуальный, сильный… Ох, хватит уже, Живцова. У нас тут трагедия разворачивается.

— Успокойся, успокойся, сын, — охрипшим голосом произносит Сергей, сильнее стискивая плечи Димы. — Я тебя сейчас отпущу.

Едва он ослабляет хватку, Дима вырывается из его рук и, крутанувшись волчком, с яростью впивается в него глазами.

— Какого черта именно она? — по перекошенному агонией лицу катятся слезы. Господи, Димка плачет. — Тебе лет сколько, мать твою? Сорок! Ты старше ее в два раза… Как вообще… как…

— Ты предлагаешь мне в сорок себя похоронить? — голос Сергея звучит тихо и спокойно, но я знаю, что он сдерживается. Его боль и волнение я чувствую даже когда он стоит ко мне спиной на расстоянии нескольких метров. — Я пока еще живой, Дим, и также как и ты могу увлечься женщиной.

— Вот именно! Женщиной! Ровесницей своей! Самому не противно от себя? Она же в дочери тебе годится!

— Я перед тобой оправдываться не буду, Дим. Поверь, последнее, чего бы я хотел — это ввязаться в отношения с твоей бывшей девушкой. Но иногда есть вещи, которые сильнее нас. Юля мне дорога. И я бы никогда не позволил себе… если бы вы были вместе.

Дима шумно втягивает в себя воздух и с остервенением вытирает мокрые щеки тыльной стороной ладони. По лицу его вижу — сейчас убеждать его в чем-либо бесполезно. Сейчас он уязвленный обманутый мальчик, который видит лишь свою боль.

— Ты ведь тогда еще на нее смотрел, да? Когда мы вместе были? Бабок у тебя до хрена, богатая жизнь уже не вставляет, и тебе на старости лет девушку мою захотелось? Ты всего меня лишил… по твоей вине у меня семьи нормальной никогда не было… Юлька лучшее что со мной в жизни случилось, но ты и ее забрал. Ненавижу тебя. Ненавижу, понял?!

Вот теперь я понимаю, что означает фраза «сердце обливается кровью». Потому что мое натурально обливается от его хлестких, от обиды брошенных фраз. И пусть у меня нет своих детей, я могу представить, каково слышать это Сергею. Возможно, он не был образцовым отцом, но я верю, что каждый человек на определенном жизненном этапе отдает столько, сколько способен. Сергею было восемнадцать, когда родился Дима. Он мог бы вынудить Снежану сделать аборт, мог оставить ее одну с ребенком, но он этого не сделал. Вместо этого он женился, бросил университет и пошел работать, чтобы обеспечить свою семью. Вряд ли кто-то в его возрасте мечтает стать отцом, но он не побоялся взять на себя эту ответственность. Целиком и полностью содержать свою семью больше двадцати лет — не так уж это и мало для мужчины. Так что нет, я считаю, что Дима совершенно незаслуженно разбрасывается своими обвинениями, и что все эти слова он должен переадресовать своей тупоголовой мамаше. Именно ее я виню в том, что ее сын не имеет представлений о семейных ценностях. Сергей часть своей работы сделал — обеспечил их всем, а вот чем занималась она, Снежана?

— Дим, — с тяжелым вздохом произносит Сергей, делая шаг на встречу сыну. — Тебе надо остыть, и потом мы с тобой обо всем поговорим.

— Не о чем мне с тобой разговаривать! Я видел достаточно. Думаешь, твои слова что-то изменят?

Ох, ну я же активистка. Разве я могу стоять в стороне?

Я в несколько шагов подлетаю к ним, и игнорируя укоризненный взгляд Молотова, поворачиваюсь к Диме.

— Дим, хватит во всем обвинять Сергея. Эта была той, кто к нему пришел после того, как я увидела тебя с этими девушками в ресторане. Так что если ты на кого-то и хочешь злиться — то злись в первую очередь на себя, — Знаю, что сейчас я жестока. Но надеюсь, что именно жестокая правда его отрезвит. — И Сергей меня отвергал, потому что не хотел делать тебе больно. Он любит тебя. Поэтому все твои слова…это нечестно.

— Юль… — из агрессивного тон Димы становится жалобным. — Как ты с ним… ты ведь не могла из-за денег… я знаю, ты не такая… Тогда почему?

Черт. Лучше бы он злился на меня, но он, кажется, предпочитает винить во всем одного Сергея.

— Дим, ты ошибочно видишь в своем отце того, кто тебе по жизни должен, и совсем не замечаешь в нем живого человека. Он прекрасный мужчина, и я с ним потому что… — Нет, все-таки не настолько я жестока, чтобы озвучить свои чувства при нем, — просто потому что он достоин любви и восхищения. А тебе нужно принять его право на счастье. Ты говоришь, что он всего тебя лишил… а что тебе самому было от него нужно, кроме денег?