В три часа я, сходя с ума от неизвестности, выхожу на прогулку. Бесцельно брожу по парку, а затем покупаю билет в кинотеатр на какой-то странный мультик. Жую безвкусный попкорн и тщетно пытаюсь обуздать новый приступ паники от того, что Сергей никак не дает о себе знать.

Когда я покидаю зал, телефон тихо тренькает звуком входящего сообщения. Дрожащей рукой ныряю в сумку и чувствую, как на глаза набегают слезы. Даже не от содержания этой гадливой СМС, а от того, что это снова не он.

« Сергей выберет семью, идиотка ты малолетняя. Он сейчас с сыном своим ужинает, а ты сиди и кусай локти»

Ничего страшного нет в том, что они ужинают. В конце концов, разве смысл был не в этом? Поговорить и выяснить все с Димой? Да, так и есть. Но слезы почему-то продолжают упрямо катиться, и я уже сама не замечаю как начинаю истерично всхлипывать.

Домой я возвращаюсь в сомнамбулическом состоянии. Залезаю в кровать и несколько секунд глазею на бежевые обои, после чего достаю из кармана телефон и набиваю сообщение Сергею. Пусть не вовремя, но мне нужно знать… получить хотя бы какой-то ответ. Я просто не могу больше находится в неведении.

«Как ты? Ты поговорил с Димой?»

Жму отправить и жду, когда на экране появятся вторая галочка о доставке. Проходит минута, две, но ее нет. Заблокировал мой номер? Нет, я не могу больше так, не могу…

Не раздеваясь, я накрываюсь с головой одеялом и жмурю глаза, молясь Морфею о спасительном сне. Морфей оказывается тем еще бессердечным козлом, потому что уснуть мне не удается, а где-то на третьем часу моего мучительного бодрствования приходит ясное осознание того, что мои худшие опасения оправдались: Сергей и, правда, сделал свой выбор. Увы, не в мою пользу.

Сергей.

Лифт в Юлином доме не работает, так же как и ее телефон, который вот уже в четвертый раз сообщает, что абонент не доступен. Поэтому попытки дозвониться до нее я оставил и на шестой этаж поднимаюсь пешком. Достойная замена спортзалу.

Дойдя до нужной двери, жму кнопку звонка. Под футболкой нещадно молотит сердце. Не от пройденных ступеней, а от того, что сутки разлуки оказались мучительнее, чем я мог предположить, и потому, что откровения даются мне сложно. Но без них сейчас никуда.

Мне никто не открывает, поэтому приходится нажать на кнопку звонка и настойчивее. Через несколько секунд по ту сторону раздаются шаги, и дверь распахивается. Не сентиментален я, и никогда не был, но каждый раз при виде Юли в груди становится тесно. Особенно, когда выглядит она так: бледная, потерянная и измученная.

— Проходи, — шелестит еле слышно. Потом будто опомнившись, прочищает горло и повторяет уже громче: — Проходи.

Переживала. Из-за меня. Мудак ты, Серега. Мог бы и ночью приехать — знал же, что не прогонит и рада будет.

— Чай будешь? Ты поговорить хочешь, наверное?

В глазах отчаяние и страх. И то как она подол своей футболки нервно комкает, и как безвольно опали ее плечи… Нет, я совсем не сентиментальный, но именно эта девочка, она мне душу рвет. Меня сутки всего не было, а она уже попрощалась.

— Все придумала уже себе, Юль? — скидываю обувь и шагая к ней.

Она обхватывает себя руками, губы дрожат, глаза красные. Блядь, сволочь ты Молотов.

— Юль, — обхватываю руками ее лицо. — Ты чего плачешь? Думаешь, я выбирать между тобой и сыном ездил?

Красивое лицо жалобно кривится, и Юля начинает реветь: по-детски, дрожа всем телом и всхлипывая.

— Ты не отвечал… не звонил… Дима тебе семья, а я…

— А ты мне кто? — вытирая ладонью ее мокрые щеки.

— А я никто…

— Ну какая же ты мне никто? — Ну давай, Молотов. Будь мужиком. Сколько можно от себя бегать. И момент подходящий. — Влюблен я в тебя, Юль.

45

Сергей

За сутки до

Впервые за многие годы я злостно нарушаю скоростной режим, пока еду по знакомой дороге в Барвиху. Рука сама тянется к телефону, чтобы набрать Диму — останавливает лишь уверенность в том, что сейчас он мне не ответит. Нет, я не сомневаюсь в том, что в ближайшее время разговор между нами состоится, но Диме нужно остыть. Не сказать, что произошедшее сегодня стало для меня тотальной неожиданностью: еще будучи с Лондоне, когда меня одолевали мысли о Юле, я много раз представлял, каково сыну будет узнать о нашей связи. Прогнозировал его реакцию и даже обвинения, которые мне придется услышать в свой адрес: обоснованные и не очень. Это уничтожало соблазн набрать ее номер. Из головы, правда, выкинуть не помогало.

Но одно дело предполагать и прогнозировать, и совсем другое встретиться с реальностью лицом к лицу. Реальностью, от которой меня разъедает ядовитая смесь из вины и бессилия. Вины за то, что будь я лучшим отцом для Димы, моя связь с Юлей, возможно, не выглядела бы чистым актом эгоизма, и бессилием от невозможности поговорить с сыном прямо сейчас и убедить в том, что все у него будет хорошо. Что еще появится в его жизни та самая девушка, с которой он забудет обо остальных, и с которой секс ради секса станет не нужен — необходимо лишь дать себе немного времени. Сказать ему, что меньше всего на свете я хотел причинить ему боль и что случившегося пытался избежать как мог. И что жизнь, сука, бывает сильнее тебя, каким бы непробиваемым ты себя не мнил. Вот только откуда взять столько красноречия, чтобы убедить в этом раздавленного двадцатилетнего парня?