— Что за нелепость! — возмутились Горыныч и свистящий!

— Действительно! — поддержала я всеобщее негодование. — Костя, за тебя!

Со мной все согласились и вновь подняли кубки.

— Я Змей Горыныч! — перехватил слово динозаврик. — Но ты обо мне уже наслышана. Яга нажаловалась? Или Яниночка рассказала?

Ой, становится все интереснее и интереснее!

— Нет, бабушки о тебе и полсловом не обмолвились, — решительно рихтанула я спесь рептилии.

Горыныч печально вздохнул всеми тремя головами и отвернулся, причем в разные стороны.

— Ощткуда щтогда ты, кращавица, о Щзмее Щгорыныче Щлышала? — поинтересовался Разбойник.

— Из сказок, — рассеянно наблюдая за рептилией, ответила я.

— Щможет и про щменя щказка ещть? — хохотнул Соловей.

— Есть, — ответила я, — тебя в ней русский богатырь Илья Муромец побеждает и князю в стольный град Киев на суд отвозит, — кратко пересказала я историю.

— Щто за щбред?! — возмутился Соловей. — Щкто щтакой этот щбогатырь, Щилья Щмуромец? Щто за щтольный щград Щкиев? Щлыхом не щлыхивал? А за щто щменя щудить-то щрешили?

— Разбоем на дорогах промышлял! — припомнила я.

— Ну, тут щхоть не щбрехали, — сразу успокоился свистящий товарищ, за что мы дружно и выпили.

— А про меня что в твоих сказках врут? — полюбопытствовала левая голова динозаврика, остальные две усиленно делали вид, что им все равно.

— Тебе, кажется, Алеша Попович, а может Добрыня Никитич, все три головы отсек, — мстительно вещала я.

— За что? — ахнули все три отдельные личности рептилии. — Что за жестокость?! Боготыри ваши не люди, а чудовища какие-то!

— И не говори! — подняв бокал и чокнувшись с присутствующими, поддержала я впечатлительного гиганта, занимавшего половину немалого пространства зала.

Теперь понятно, откуда у хозяина замка такая тяга к высоким потолкам: с такими гостями иное архитектурное решение просто неприемлемо.

— А за что головы Горынычу рубили? — направил мое туманное, но расслабленное сознание Костя.

— Кажется, посевы жег и девок, почем зря, таскал, — припомнила я.

— А я щтебе щговорил, с щбабами аккуращтнее щнадо, щревато это! — журил друга Соловей.

— А про меня сказка есть? — с надеждой спросил Костя.

— Не знаю, — честно ответила я — Мне как-то не попадалась.

— Повезло! — с завистью протянул Горыныч. — В полон не брали, головы не рубили, живи да радуйся!

— Звучит, как тост! — провозгласила бурлящее во мне вино, и мы снова усугубили.

— Маща, — приблизившись ко мне, громко зашептал мне на ухо Разбойник. — А щто это за щтри щбогатыря с щтобой щприбыли? Они щтебе щкто?

— Любомир, Тихон и Святояр? — чуть криво прищурилась я.

Мир вокруг меня был прекрасен, меня окружали лишь родные и любимые лица, и еще не менее любимые морды, тепло, забота и веселье.

— Так, в перспективе, женихи, — мне, вдруг, жутко захотелось похвастаться, и я решила себя порадовать.

— В щмужья щтебе щнабиваются? — допытывался Соловей, Горыныч и Костя сидели молча, но слушали при этом очень внимательно.

— В мужья не набиваются, пока только в женихи. Зачем спешить? — хихикнула я. — В качестве невесты меня и так много! Хотя один отчаянный предлагал пожениться, не сходя с лесной полянки.

— Отказала? — улыбнулся Костя.

— Нет, предложила не спешить и еще подумать, — смеялась я.

— Щзачем? — не сдавался свистун.

— Ну, мало ли, как жизнь повернется? — развела я руками. — Вдруг мне понадобится широкая спина, чтобы с сыном за ней спрятаться? А тут у меня их аж целых три!

— Это не стены, так, стеночки с прорехами! — фыркнула средняя голова Горыныча.

— И ты также думаешь? — раскисла я и для успокоения себя залпом выпила содержимое своего бокала.

Мир покачнулся, но устоял. Я повернула голову направо и поняла, что практически лежу, облокотившись на довольно надежное плечо Константина, или это меня так вино решило подбодрить? Мол, нечего, Маша, унывать, вон вокруг тебя какие хлопцы с мощным скелетом, и, особенно, плечевым поясом.

— Мария Васильевна, Вам нехорошо? — в голосе секретаря послышалось явное беспокойство.

— Да обрыдаться, как мне хорошо! — встрепенулась я. — Вы мне лучше, соколики, расскажите, что от нас с Ваняткой Кощею нужно?