— Ладно, — покладисто кивнула я, — не беспокойтесь. Дверь запру и подопру поленом.

Вышла в коридор, успев услышать, как он прошипел мне в спину:

— Очень смешно.

С этого момента все и началось. Всех слуг по очереди вызывали и допрашивали с пристрастием. Они все как один терялись, бледнели, краснели и тряслись, словно поголовно все были подкуплены. Неудивительно, если вспомнить ангельский нрав хозяина дома. Тут любой, даже самый невинный человек начнет думать, что свершил нечто противозаконное. Да и потом, у каждого есть мелкие грешки. Кто-то булочку в кухне стащил, кто тайком на свидания бегает, да мало ли, что еще.

Правда, никто не признался в содеянном, что тоже неудивительно. Лично я бы ни за что не призналась, особенно, когда против тебя ничего нет, кроме смутных подозрений.

Была допрошена даже Эмили, моя бессменная служанка. Это так подействовало на нее, что три последующих дня все валилось у нее из рук, она вздрагивали и оглядывалась. Видимо, беседа с герцогом произвела на нее неизгладимое впечатление.

— Госпожа, неужели, вы считаете, что я хочу вас отравить?

— Конечно, нет, — отозвалась я более легкомысленно, чем хотела бы, — не могу представить тебя крадущейся со склянкой яда в руке. Ты бы его непременно выронила, а лицо при этом было бы такое, что и допрашивать не надо.

— Я никогда не стала бы этого делать, хоть озолоти меня, — твердо проговорила она, — но ваш муж считает, что это сделала я.

— Ха-ха-ха! Не обращай внимания. У него постоянно такое лицо.

— Но он сказал, что выведет меня на чистую воду, — не унималась Эмили.

— Не беспокойся, никто всерьез в это не верит. Это такой метод допроса. Запугать допрашиваемого до потери пульса.

Боюсь, я не восприняла это всерьез. Угроза моей жизни не произвела на меня впечатления. Но все-таки, я очень хотела посмотреть в лицо тому негодяю, кто отравил Кадо. Не знаю, что я с ним сделала бы. Но уж не стала бы задавать дурацкие вопросы. Поистине, тому типу не позавидуешь. Лучше ему не попадаться мне в руки. Когда на меня накатывает ярость, я перестаю себя контролировать.

Тем временем, обстановка в доме изменилась настолько, что скучной нашу жизнь назвать было нельзя. Во-первых, за мной постоянно наблюдали, и не только герцог, Эвелина и Этьен, но и все имеющиеся в доме слуги. Последние пялились на меня из всех углов, провожая сочувственно-заинтересованными взглядами. Это меня раздражало до безумия. Так и хотелось схватить кого-нибудь за шиворот и осведомиться, что за диковинные узоры он на мне обнаружил.

Доходило до смешного. Не успевала я поднести ко рту яблоко, уже проверенное и одобренное, как кто-нибудь, к примеру, Эвелина с криком: "Ты отравишься!" вырывала его из моих рук. Ну, как после такого сохранить благодушное расположение духа?

Если я отправлялась побродить по парку, ко мне приставляли непременно Этьена, вооруженного, вот смех-то, пистолетом! Пару таких прогулок я вытерпела, но в третий раз не вытерпела и сказала:

— Ты хоть ворону подстрелил бы, что ли. А то, даже обидно. Носишь его зря.

— Перестань, Белла, — укоризненно произнес он, — это не смешно. Твоей жизни угрожает опасность.

— Ну и где она, эта опасность? — фыркнула я, — что-то я не вижу за деревьями вооруженного до зубов отряда.

Но тут произошла самая странная вещь за прошедшее время. В кустах послышался шорох, а потом треск, словно кто-то с силой продирался наружу, ломая ветки.

Этьен подпрыгнул, оборачиваясь и выставляя вперед оружие.

— Кто там? — напряженно спросил он.

— Белочка, — предположила я.

Отмахнувшись от меня, как от надоедливой мухи, кузен решительно шагнул к кустам. Я пожала плечами. Пусть развлекается. А я пока посижу вон на той лавочке и отдохну от усиленной охраны.

Но до лавки я дойти не успела. Кто-то большой и темный выпрыгнул из кустов в двух шагах от моей персоны и молнией помчался по дорожке.

Иногда в такие моменты во мне срабатывает охотничий инстинкт. Не раздумывая, я бросилась бежать за ним, позабыв, что не вооружена, в руках нет даже самой завалящей палки и толку от меня в такие моменты куда меньше, чем от любого пса.

Но зато бегала я отлично. Так что, неизвестный шпион был бы, несомненно, мною пойман. Он оглянулся и ускорил бег, но ему это не помогло бы, если б я в самый неподходящий момент не споткнулась о некстати подвернувшуюся под ноги ветку и свалилась на дорожку.

Я быстро вскочила, но это промедление дало беглецу большое преимущество. Он улепетывал так, что куда там зайцу! Любого, даже самого быстроногого, он обогнал бы играючи.

Не оставляя своих попыток поймать негодяя, я потерла ушибленную коленку и помчалась за ним. Добежав до забора, он решил, что ему уже ничего не угрожает. Подпрыгнул, подтянулся на руках и собираясь перемахнуть на другую сторону, обернулся.

Я увидела его лицо и оно на какое-то мгновение показалось мне странно знакомым. Кажется, я уже видела где-то этого типа, вот только не могу вспомнить, где именно. Но тут он отвернулся и скрылся за забором.

Вы думаете, я осталась стоять, кусая губы в бессильной ярости? Ха, вы плохо меня знаете. Сколько в моей жизни было заборов, и не перечесть. В мгновение ока я оказалась наверху и уже занесла ногу, чтобы перелезть, но тут раздался громкий вопль:

— Белла, что ты делаешь?!

От неожиданности я вздрогнула, потеряла равновесие и упала вниз. Точнее, почти упала, потому что проклятое длинное платье зацепилось подолом за одну из острых пик, украшавших забор. На секунду я повисла на нем, но тонкая ткань затрещала и порвалась. Я благополучно приземлилась на все четыре точки и с укором посмотрела на Этьена.