В полчаса они не уложились, потому что все хлопоты в основном достались Кристине. Она успела поставить рыбу в духовку, сделать капрезо и огуречный салат с луком и зеленью, а также ароматное картофельное пюре из кое-как почищенной Ольгой картошки.

– Всё готово, - Кристина ловко водрузила тарелки на поднос. – Мы можем идти. Я представлю тебя Пете и Паше.

– А это ещё кто? – Оля зачем-то поправила волосы. – Ты не говорила, что…

– Это сосны. У нас на участке двенадцать сосен, как двенадцать апостолов. У каждой сосны своё имя.

Оля хихикнула.

– Придёт же в голову. А я-то подумала…

– Ты о чём-нибудь кроме этого можешь думать?

– Нет, у меня скоро овуляция, очень мужика хочется.

– Овуляция меняет дело, - заметила Кристина.

– На том уровне развития, на котором нахожусь, я не могу вступать в легкомысленные отношения, чтобы не портить карму. Каждый мужик оставляет там, - ты понимаешь, о чём я говорю?
– след.

– Ещё какой, - расхохоталась Кристина.
– И этот след зависит от размера. Мне кажется, тебя надо срочно кормить. Я даже не доверю тебе нести салат. Не говоря уже о подносе. Ты хоть себя донеси.

– Ты зря смеёшься. Это очень серьёзно.
– Оля снова потянулась к бокалу, но Кристина переставила его на поднос.

– За этот след мы пить не будем. Надеюсь, у них тоже остаются отпечатки.

– Ага, мы меняемся кармой. Ты берёшь его, а он твою. И на своём конце, пардон, если он женат, он ещё переносит в тебя информацию о своей супруге. Если она болеет раком, ты можешь заболеть. Ты можешь стать похожей на неё, например, начать бояться пауков.

– Я? Похожей на коровку? – Кристина вспомнила о Витькиной жене и почувствовала приступ тошноты, который срочно запила из бокала. – Скажи, что ты всё это выдумала.

– А что, у тебя был женатик?

– Был, - вздохнула Кристина. – Я расскажу, но после. Единственный, кого я любила.

– Как-то у тебя всё очень серьёзно, - нахмурилась Оля. – Единственная подруга, единственный мужчина. Нельзя ли попроще? Без фанатизма.

– Я подумаю над твоим предложением! – Кристина взяла поднос. – Ладно, пошли на улицу. Ты ещё не знаешь, какая я ненормальная.

На улице смеркалось, и Кристина решила включить два симпатичных фонаря, висящих на соснах, напротив стола. Фонари предложил повесить Витька и осуществил задуманное тоже он. Здесь они обычно ужинали в тёплую погоду, а потом, обнявшись, целовались и шептались, пока церберёнок мучил пульт телевизора, постоянно переключая каналы. Ужинать на улице девчонка категорически отказывалась, и Витька постоянно бегал между ними. Но это всё же было лучше, чем сидеть в гостиной втроём. При церберёнке у Кристины пропадал аппетит.

Ладно, кыш воспоминания! Будем наслаждаться жизнью. И я, наконец, включу эти дурацкие фонари. И пусть теперь они ассоциируются у меня только с праздником. Кристина щёлкнула выключателем.

Мягкий розовый свет придал таинственность засыпающему саду, подчеркнул надёжность сосен и кокетливость яблони. Оля захлопала в ладоши.

– Ой, как красиво! Прямо как в сказке.

Включение фонарей не прошло незамеченным. Витька уже был на своём посту. Ему легко было представить Кристину с бокалом за столом. Если бы он только мог оказаться там. С ними. Болтать, смеяться, держать Кристину под столом за руку.

Желудок у Витьки заурчал, выдавая своё неудовольствие перевариванием хмеля и солода и требуя еды. Похоже, придётся всё-таки идти в магазин. Он успеет, пока девушки сидят за столом. Витька уже обнаружил прекрасное укрытие недалеко от воды. Шальная мысль, подкараулить Кристину, когда она пойдёт купаться, чтобы увидеть её обнажённой, крепко засела в нетрезвом мозгу.

Ему необходимо посмотреть на Кристину. Вид её обнажённого тела, с которым ассоциировались прежние наслаждения, мог возбудить его. Если с ним действительно не всё в порядке, только эта женщина может вылечить его.

Витя застыл перед зеркалом, переодевшись в одежду, в которой приехал: узкие голубые джинсы и чёрную футболку. Бритая голова и голое без усов лицо сюда не подходили. Теперь он выглядел педиком. Уши слишком торчали. Странно, он никогда не замечал, что у него оттопыренные уши. Ну не совсем, конечно. Но без причёски заметно. «Ох, я – идиот!» - простонал Витька, прикрывая лысину кепкой. В кепке было лучше всего. А ещё лучше на ближайшие полгода завесить зеркала, чтобы не расстраиваться.