– Извини, я там не убиралась и даже не проветривала.

– Если бы мама не уехала отсюда, она бы до сих пор была жива.

– У каждого своя судьба. Есть события, которые решаются свыше, и мы становимся следствием.

Кристина подняла брови.

– Да, помню: теория уважаемого Ковалёва. Меня это не успокаивает. Мама хотела меня освободить, думала, если выйдет замуж, я найду себе мужа, рожу ребёнка. А я… В общем, всё было зря.

– Ну почему зря? И сейчас ещё не поздно. Ты красивая молодая.

Кристина покачала головой.

– Иногда я чувствую себя старухой. Через столько всего пришлось пройти. У меня в душе всё выжжено. Вряд ли я смогу кого-то полюбить.

– Ты … всё ещё вспоминаешь его? – Оля замерла, ожидая ответа, не решаясь назвать их теперь общего любимого по имени.

Кристина задумалась.

– Витьку? Иногда мне кажется, что никогда не смогу его забыть.

Оля вздохнула. Может, ей надо рассказать? Нарушить обещание, данное Витьке. Он думает о ней, она о нём. Сейчас оба свободны. Могут жить вместе. Но что же тогда будет с ней? Как ей это пережить? Она ведь тоже влюбилась в него и мечтает о нём каждую ночь.

– Давай кушать, - прервала поток её мыслей Кристина.
– Оля с облегчением села за стол. Кристина ловким движением откупорила бутылку. Посмотрела на подругу.
– В Испании я пристрастилась к вину. Даже привезла ещё две бутылки. Так что, если нам не хватит…

– Мне завтра на работу, я много не буду.

– Ладно, не пей. А мне никуда не надо. У меня нет работы, нет родных и, вообще, ничего нет. Ну кроме тебя. Спасибо, что встретила меня и привела всё в порядок.

Оля не знала, куда прятать глаза. Знала бы ты, какая я на самом деле? Знала бы ты, что я влюблена в твоего мужчину.

Кристина залпом осушила полбокала и подняла палец вверх.

– Совсем забыла. У меня есть Двенадцать сосен. Место, которое я люблю больше всего на свете.

И я люблю больше всего на свете, подумала Ольга, а вслух сказала:

– Ну вот видишь. У тебя ещё есть красота здоровье сила.

– Сил уже нет, - заметила Кристина.

– Просто у тебя тяжёлый период. Ты скоро придёшь в себя.

Оля занялась рыбой, думая, что слова утешения, которые раньше всегда легко сходили с языка, сегодня не приходили на ум. Витька говорил, что она должна успокоить Кристину, но она не может этого сделать. Да, и судя по всему, Кристина в этом не нуждается. Она сильнее горя, которое на неё свалилось. Даже ни разу не заплакала, с тех пор, как приехала.

Если бы у неё умерла мама, она бы рыдала без передышки.

– Завтра я похороню маму. Я уже выбрала место. – Кристина подняла бокал.
– Давай помянем.

Они молча выпили, Оля не видела Иларии, только на фотографиях. Она не показалась ей красивой, как говорила Кристина. Скорее измученной и несчастной.

– На каком кладбище ты … нашла место?

– Кладбище? Нет! Я похороню маму здесь, под соснами. А на могилке посажу её любимые красные розы. Мама всегда будет со мной. Знаешь, когда мне было тяжело – а поверь у меня в жизни был такой ужасный период – я думала о том, что делаю это ради мамы, и мне становилось легче. Я могла прожить этот день, а потом и следующий. Один мой мужчина, сказал, что я помешана на матери. Это так. С тех пор, как она заболела, мы поменялись ролями. Я делала ради неё такие вещи, которые бы никогда не сделала. Мне было тогда четырнадцать.

– Что же это было?

– Ты хочешь знать? Ладно, расскажу. Когда мы приехали в Москву, мы были беженками, и мама, чтобы нам выжить, стала любовницей директора вещевого рынка. Мы жили у него, я ходила в престижную школу. А по ночам слышала, как мама плакала. Петрович – так все его звали - был отвратителен. А потом мама заболела. Он хотел нас выгнать на улицу, и я решила, что настала моя очередь и предложила ему себя.

Оля смотрела на Кристину во все глаза.

– Я была его любовницей до тех пор, пока не влюбилась в одноклассника. А когда не смогла больше спать с Петровичем, убила его.

Оля выронила пустой бокал, который вертела в руке. Она боялась поднять глаза на Кристину. Насколько она знала из всех практик, которыми занималась, за убийство следует страшное наказание. Возможно, смерть Иларии, самого близкого человека, и стало наказанием для Кристины. Оля поспешно нагнулась за бокалом, чтобы ничего не говорить. Бокал не разбился, ковёр смягчил удар. Оля унесла бокал в раковину и долго мыла под струёй воды. Боялась возвращаться к столу. Ей было тяжело, а стало невыносимо. Как дожить этот день? Завтра она уедет. И никогда не будет общаться с Кристиной.