Оставаясь в доме с Марией, Кристина боялась, что Рикардо вернётся, но родственники отправили его в клинику на лечение. На похоронах Донато и поминках, Кристине, державшейся особняком, казалось, что многие родственники смотрят на неё с осуждением, словно её мама чем-то провинилась перед ними. Возможно, это было из-за наследства или из-за его неожиданной болезни раком, случившейся очень скоро после его женитьбы.

После поминок, Кристина, стащив потихоньку бутылку виски к себе в комнату, выпила её в одиночестве, а потом снова позвонила Николаю, который сразу же ответил. Она плакала и обвиняла его в том, что произошло. Не надо было так делать. До сих пор из всего разговора, она помнила только, что он спросил: успели ли они оформить завещание и, узнав, что нет, попрощался, напомнив, что, независимо от того, что случилось, Кристина должна отрабатывать долг. Он сделал то, что она просила, а уж по какому сценарию это случилось – виднее там, кто сверху. Так что он ждёт её на занятиях.

Она разозлилась:

– Да как ты можешь, напоминать мне о долгах, когда я только что прощалась с матерью?

– Я дважды спас тебя, детка.

– Дважды? – удивилась Кристина.

– А ты могла сесть в тот автомобиль, не забывай об этом.

Да лучше бы села, подумала Кристина, выходя на балкон. Тогда бы мои мучения закончились. От разговора она протрезвела, виски притупили боль, ей казалось, что все сплетения сюжета жизней, словно в романе, даны ей для того, чтобы она что-то поняла. Но единственное, что приходило в голову, это то, что, если бы мама погибла раньше, когда они жили в Двенадцати соснах и были, как казалось Кристине близки, это было бы более невыносимо, чем сейчас. Милость судьбы заключалась в том, что она сначала удалила маму на расстояние, чтобы Кристина научилась жить сама по себе, а потом, столкнув, на короткий момент, показала маму с другой стороны и вовсе забрала её.

Я не должна тебя осуждать, мамочка, но ты не должна была принимать предложение Донато. Семейная собственность должна остаться в семье, чтобы души умерших смотрели на своих детей и внуков сверху, наблюдали за их жизнью в том же пространстве, в котором они жили сами, охраняя и заботясь о них.

Загоревшаяся на табло надпись: «Пристегните ремни» и голос командира экипажа корабля из динамиков, прервал её размышления. Мамино место осталось незанятым. Она осторожно поставила туда сумку с урной и, пристегнув свой ремень, закрыла глаза, увидев, как сидящая на том же ряду девушка начала креститься и бормотать молитву. Кристина никогда не боялась летать, а уж сейчас и подавно. Теперь, когда она осталась совершенно одна, она не знала, как ей жить и у неё не было никакой цели. Более того, жизнь в очередной раз начала казаться ей бессмысленной. Когда самолёт поднялся в воздух, она посмотрела вниз на испанскую землю, доставившую ей столько страданий, и решила, что никогда не вернётся сюда.

К приезду Кристины в Двенадцати соснах всё было готово. Витя постриг лужайки, поправил покосившийся забор между соседями и сделал много хозяйственных дел, которые накапливаются при женском управлении загородным домом. Оля, пропалывая газоны с цветами, наблюдала, как ловко он со всем справляется и размышляла: не стоит ли всё-таки рассказать Кристине правду. И когда она в очередной раз спросила его об этом, Витя взорвался:

– Я знаю, что вы, женщины, не умеете держать язык за зубами. Ты хочешь, чтобы она узнала, до какой ручки я докатился?

Оля еле удержалась, чтобы не погладить его по плечу.

– Ладно, хорошо. Но как я объясню все эти улучшения?

– Ну скажи, что у тебя появился парень…

– Это невозможно. Начнутся расспросы.

– Хорошо, скажи, что к тебе приезжал отец. У тебя есть отец?

– Да. Но он далеко отсюда.

– Ну он же мог приехать и помочь по хозяйству.

– Думаю, что мог бы. Скорее всего, он так бы и сделал. Если бы приехал. И, пожалуй, это самая хорошая ложь. Я не люблю врать, поэтому никогда не могу ничего придумать.

Витька улыбнулся.

– Обращайся, когда надо будет. Я большой спец.

– Не наговаривай на себя, - тут же встала на его защиту Оля.

– Сейчас уже стараюсь не врать, а раньше частенько приходилось. Моя бывшая жена редко могла принять вещи такими, какие они есть. Ей нельзя было сказать, что я пошёл на встречу одноклассников или решил выпить пива с друзьями после работы. Тут же начинался скандал.

– Однако, - Оля сочувственно пожала плечами. Как же тяжело, наверно, им было встречаться с Кристиной, - подумала она, снова надевая садовые перчатки. – Ладно, пойду дополю клумбу и займусь обедом.

– Давай, а я как раз закончу, - Витя забивал дыру заборе, которую проделали собаки. Ему нравилось делать что-то для Кристины. Ему становилось легче, несмотря на то, что она никогда не узнает об этом. К тому же хотелось, чтобы она почувствовала себя дома, когда вернётся. И хорошо, что добрая Оля останется пока с ней. Он, зная, как Кристина привязана к матери и сколько всего для неё делала, переживал, что не сможет побыть рядом с Кристиной. Сказать тёплые слова, вытереть слезу с гладкой щеки. Возможно, ей стало бы легче, если бы она узнала, что у него тоже всё плохо, и они бы обнялись, как старые друзья. Но этого никак не может допустить его гордость. Один единственный раз, когда он пришёл: её не оказалось дома. Судьба смилостивилась над ним, не позволив выглядеть жалким бродяжкой.

Пройдёт время, он встанет на ноги, обретёт уверенность в себе и тогда… И то не факт. Возможно, они дошли до некой точки, после которой нет пути назад, и дороги неминуемо расходятся, хотя он по-прежнему не может представить рядом ни одну девушку.

– Вить, обед готов, - послышался звонкий голосок Оли, и он, улыбаясь, отправился мыть руки, думая, что сегодня последний день их совместного проживания в Двенадцати соснах. Завтра вернётся хозяйка, и Витя должен переехать. Хорошо ещё, что неожиданно через одноклассников он нашёл компаньона снять квартиру.