Облава на частную клинику и заброшенный склад на окраине города. Арест видных докторов и ученых. Обвинения не предъявлены, но ходят слухи, что дело в подпольных операциях и госпреступлениях.

Я сразу узнала одного из них. Худощавого мужчину с холодными мертвыми глазами. Именно они приходили ко мне в кошмарах.

И везде мое имя.

Тайрифи. Предательница. Подстилка А'Рэ.

— Выключить, — просипела я, отворачиваясь.

От запаха еды замутило. Приоткрыв рот, глубоко задышала, часто и рвано.

— Ситуация под контролем, — продолжил дрейг. — Но все равно на улицах еще слишком опасно. Теперь практически каждый житель Тэроса ваш враг. И ваше убийство — его священный долг.

Я вскинула голову, взглянув на мужчину.

— Мне все равно. Я хочу видеть свою дочь. Сейчас.

— Я буду вынужден доложить А'Рэ.

— Докладывай.

Выезд мне все-таки разрешили. Через десять минут я уже садилась в авто в сопровождении молчаливой охраны, отправляясь к зданию больницы.

Внутрь здания меня завели через черный ход, провели по каким-то путанным коридорам к крохотному лифту для персонала, который и отвез нас на нужный этаж. Я не сопротивлялась. После увиденного по телевизору, мне меньше всего хотелось встречаться с кем бы то ни было и провоцировать новый конфликт.

Жалела ли я о том, что сделала?

О нет. Ни секунды. Ни мгновения.

Что они там говорили в новостях, какие доводы приводили? Предала людей? Да где были они все, когда моя дочь медленно умирала в больнице?

Подставила семью? Так нет ее у меня. Уже много лет как нет.

Изменяла жениху на пороге свадьбы? Кто кому изменял еще большой вопрос.

Загубила Тэрос? Сомневаюсь, что мой выбор как-то отразится на жизни родной планеты. За эти годы она приспособилась и вполне комфортно жила под руководством дрейгов.

Если быть до конца честной, то даже иной раз лучше. Что греха таить, мы относились всегда к Тэросу потребительски. Чем больше технологий и роботов появлялось в жизни, тем тяжелее приходилось ей. Вырубка лесов, загрязнение водоемов и окружающей среды, свалки, мусор, отходы.

Дрейги, придя к власти, ужесточили экологические нормы, которые сначала не воспринимались. До той поры, пока не последовало очень серьезное наказание.

Конечно, до полного восстановления экосистемы было еще далеко, но первые шаги уже были сделаны.

Звук открывающегося лифта вырвал меня из размышлений. Я вскинула голову, наблюдая, как один из талмудов выходит, призывая идти следом. Второй тем временем прикрывал меня сзади.

Поднялись мы в отделении тяжелобольных, так как к Айрин этим лифтом попасть было невозможно.

И внезапно оказались в толпе. Никогда не видела здесь столько людей. Не больных, а родственников. Уставших, измученных, заплаканных. Между ними с трудом пробирался персонал, который сновал туда-сюда с лекарствами и прочими медицинскими штуками.

Несмотря на столпотворение, здесь было удивительно и даже зловеще тихо. Шум шагов, всхлипы — это почти не нарушало гнетущую атмосферу, которая резко изменилось с нашим приходом.

Конечно, меня заметили. Я сразу же почувствовала на себе десяток неприязненных, полных ненависти взглядов. А потом возник шепот. Опустив голову вниз, последовала за талмудом, всеми силами стараясь не вслушиваться, но, если бы это было так просто.

Я уже поняла, кто это был. Родственники пострадавших. Больница находилась ближе всех к центру событий и логично было предположить, что всех привезут сюда. Кто же знал, что нарвусь на них сейчас.

— Она…

— Трэкот…

— Тринадцать погибших…

— Еще двое скончались в реанимации.

— Как посмела.

— Предательница…

— Предательница…

— Тварь! — крик раздался так близко, что я шарахнулась назад, налетев на дрейга, который шел за мной.

Или это он на меня. Схватил, развернул, спрятав за спину, защищая от какой-то незнакомой женщины с заплаканными, опухшими от слез глазами. Темные волосы выбились из прически и торчали в разные стороны жуткими клоками.

Она еще что-то кричала, рвалась ко мне, пытаясь достать скрученными пальцами.

Слезы градом текли по бледной коже.

— Это ты! Ты убила моего мальчика! Ненавижу! Пустите! Пустите меня! Будь ты проклята!

А я уже проклята.

Давно и с каждым годом становится только хуже.

Зрителей прибавлялось. И явно не в мою пользу. Хватит ли сил у талмудов защитить меня, когда они нападут всем скопом?

— Что здесь происходит?

Чар?

Гомон и шепотки разом стихли. В тишине слышалось лишь всхлипывание и рыдание несчастной, которая висела на руках дрейга. Все, в том числе и я, повернулись к доктору Сеймуру, который появился в коридоре в сопровождении знакомой молоденькой медсестры.