Шрифт:
Мы в студии.
Я сразу понимаю, что это мастерская его мамы.
На многочисленных столах разбросаны кисти и засохшие краски. Возле стены стоит мольберт, на холсте которого изображена незаконченная картина. Будто ее оборвали на самом пике фантазии.
На стене висят многочисленное количество рамок с фотографиями.
На негнущихся ногах иду к ним, испытывая волнение от каждого шага.
Фотографий много. Рассматриваю одну, на которой изображена женщина, с маленьким ребенком на руках. Кажется, что младенцу нет и месяца.
— Это я с мамой. — нарушает тишину Егор, подходя ближе ко мне.
Он начинает рассказывать про каждую фотографию, а мне снова хочется плакать. Каждое его слово у меня в сердце новым ударом отдается. Это не зависть. Нет. Я радовалась за них. За Егора и Ольгу. У них осталась память о погибших родителях. Просто так получилось, что у меня эта память только в голове осталась.
— Белка, что такое? — Егор наклоняется ко мне, и большими пальцами вытирает слезы со щек.
Я молчала.
— Ника?
— Тут так спокойно. — выдавливаю из себя слова, на самом деле, совершенно не зная, что сказать.
— Что случилось? Минуту назад ты была другой, а сейчас снова плачешь. Белка, ты мне руки отрываешь своими слезами. Прекращай.
— Я вспомнила, что у меня фотографий не осталось после пожара. Последнее время не думала об этом, а сейчас увидев твоих родителей…
Егор кивнул.
Наклонился, и как-то особо нежно прислонился к моим губам мимолетным поцелуем.
Достал телефон, и включил камеру.
— Давай создадим свою историю?
Щелчок.
— Где будем только мы.
Щелчок.
Его нос щекочет мою шею.
Щелчок.
Моя улыбка на фотографии.
— Миллион снимков, на разных носителях. Внуки станут нас ненавидеть, когда на семейных вечерах мы будем показывать им каждую фотку.
Удивленными глазами посмотрела на него.
Щелчок.
— Внуки? — во рту все высохло.
— Белка, переезжай ко мне.
Я лишь на секунду задумываюсь, а потом отрицательно мотаю головой.
Глава 38
Глаза Морозова сузились. Он понимающе кивнул. Но было рано радоваться.
— Егор, это не значит, что ты мне не нужен, и я не хочу быть с тобой. — делаю паузу, чтобы он переварил мои слова. — Хочу. Очень хочу. Но, в прошлый раз, я стремительно быстро перебралась к тебе. Все так резко завертелось, и также резко оборвалось. Я не хочу повтора.
— Его и не будет. — Не знала, как объясниться.
— Давай тогда не будем гнать лошадей. Пусть все идет своим чередом. Без резких поворотов. Так, мы сможем все контролировать.
— Контролировать отношения? Живя на разных концах города? — напрямую спросил он.
Киваю, смотря ему прямо в глаза.
— Как раз и проверим себя.
— Проверили. Два чертовых месяца проверяли.
— Ну, плюсы от этого тоже есть. — беззаботно заявляю я.
— Да ладно? Как-то не замечал.
— Теперь ты уверен, что жить без меня не сможешь. Чем тебе не плюс?
— Не смогу.
Это было утверждение, а не вопрос.
— Но спать ты будешь в моей постели.
— А это зависит уже от Вашего поведения. — Смеюсь, видя его удивленный выпад бровями.
Конечно, мне было в радость, находиться рядом с ним. Я была счастлива ночью, когда засыпала в его руках. Но прошлое, не забылось. Оно не пугает, а просто просит смотреть под ноги. Намекает на осторожность, говоря, что старые грабли могут появиться неожиданно.
Домой меня привезли только после полуночи.
Мы молча сидели в машине.
— Что будет, если я тебя похищу? Заблокирую дверь, и отвезу домой. Опыт в таскание тебя на плече у меня есть. Парочка соседей нас видели, значит, ментам сообщать не будут.
Перевела взгляд с окон нашей комнаты на профиль Егора в полумраке салона.
Меня что-то тревожило.
Что-то, что не относилось к нашим отношениям. Я смотрела на общежитие, и где-то внутри меня что-то щемило. Гадко так, болезненно.
Но объяснить свои эмоции я даже самой себе не могла. Что это, предчувствие? Снова?
— Катя с собаками будет меня искать.
Катя! Почему-то только ее имя причинило мне боль.
Егор повернул меня к себе, заставив посмотреть на него. Нежно, но настойчиво, как непослушного ребенка, заставил подчиниться.