Илья едва заметно вздрогнул от неожиданности, но она всё равно продолжила, поражаясь своей смелости:

— Мне было не очень приятно, что ты… мучаешься. Наверное, по логике я должна была злорадствовать, но я не злорадствовала. Я…

— Варь, — мягко перебил её Илья, — ты просто очень добрый человек. И поверь, мне тоже не очень приятно, что ты мучаешься. Сейчас вообще… терпишь мои прикосновения просто ради того, чтобы перестать бояться.

Варя вспыхнула.

Говорить об этом было немного страшно. Может, и не говорить? Берестов вон, уже к её дому подъезжает…

Нет-нет. Надо сказать.

— Я не терплю.

— Что? — Илья, кажется, не расслышал.

— Я не терплю. Мне… приятно.

Берестов несколько секунд молчал, а потом переспросил:

— Приятно?

— Да. Я не знаю, как объяснить… Страх — он сам по себе и возникает не всегда, причём чаще всего зависит не от тебя, а от меня. Какие-то твои действия, зачастую невинные, как в зоопарке было, задевают что-то внутри меня, и мне становится страшно. Но когда ты просто прикасаешься… мне нравится.

— А неприязнь? Отвращение ко мне?

— Нет. Давно не было. Страх, паника и какое-то напряжение — да, но отвращения нет.

Илья задумчиво крутил руль, подъезжая к Вариному подъезду.

— Я думаю, оно появится, если я сделаю что-то слишком агрессивно.

— А ты… можешь? — спросила она с опаской, и Берестов усмехнулся. Припарковался, остановил машину, повернулся к Варе и только тогда ответил, глядя прямо на неё:

— Ты же должна понимать, что я хочу тебя. Пожалуйста, только не пугайся.

Но Варя не испугалась. Её бросило в жар, и она с усилием отвела взгляд от лица Ильи.

— Хочешь… — пробормотала девушка, сжимая руки в кулаки. Вспышка острого страха в теле — но он почти тут же угас.

— Не пугайся, — повторил Берестов так же спокойно, тихо и очень мягко. — Я не наброшусь и не обижу. Ты ведь знаешь. Но да — Варя, ты мне очень нравишься. И да, я тебя хочу.

Она закрыла лицо ладонями и прошептала:

— Я не знаю, что сказать.

— Не нужно ничего говорить. Я всё понимаю. Давай руку… если ты, конечно, не передумала насчёт прикосновений.

— Не передумала…

И опять она сидела с закрытыми глазами, а Илья массировал ей ладонь. И не только, на этот раз поднялся выше, дошёл до предплечья, и это место оказалось настолько чувствительным, что Варя просто растеклась по сиденью.

А потом Берестов поцеловал сгиб локтя… и Варю затопило жаром.

— Нравится? — прошептал Илья, не отрывая губ от её кожи, и к жару добавились мурашки.

— Да…

Его губы будто бы танцевали в этом месте, где оказалась столь нежная и чувствительная кожа, и скользили чуть выше… опаляли поцелуями предплечье… и выше… поднимали рукав футболки и ласково целовали плечо…

И грудь опять ныла, требуя прикосновений, и между ног вдруг стало больно и чуть влажно, будто бы она готовилась принять Илью…

Но Варю очень пугала эта мысль. Поэтому, когда Берестов отстранился и сказал «всё, достаточно» — она, несмотря на своё состояние, вздохнула с облегчением.

— До завтра, Варя, — он понимающе улыбнулся, услышав этот вздох, и напоследок легко поцеловал кончики пальцев девушки.

— До завтра…

Вечером, когда Варя пила чай на кухне, к ней вместо Дятла вдруг пришла Ирина. Порылась в шкафу, достала оттуда упаковку «коровок», плюхнула их на стол и села на соседний табурет.

— Ну, рассказывай, — заявила мачеха, заглядывая внутрь одной из кружек. Нашла чистую, положила туда чайный пакетик и вновь встала с табуретки — на этот раз за кипятком.

— Что рассказывать? — спросила Варя с удивлением и потянулась за «коровкой». Она любила эти конфеты.

— Варь, я же не слепая, — укоризненно протянула Ирина, удивив этим падчерицу ещё больше.

— Э-э-э… А где связь? «Ну, рассказывай» и «Я же не слепая» — какие-то абсолютно разные высказывания…

— Угу, — Ирина налила себе воды в чашку, подёргала пакетиком, потом добавила холодной воды, сразу же отхлебнула и, блаженно зажмурившись, продолжила: — Ты сама не своя которую неделю. Поначалу я молчала, думала, взрослая, сама разберёшься. Но неделя тянется за неделей… а твой английский сплин, то есть русская хандра, продолжается. Даже папа заметил, представляешь! Спросил у меня пару дней назад осторожно, не знаю ли я, что с тобой такое. Как думаешь, почему?

— Почему? — спросила Варя обречённо. Кажется, её решили допросить с пристрастием…

— А ты суп пересолила! — ответила мачеха и тоже потянулась за конфетой.

— Ирин, ты же на диете…

— Я всегда на диете, — отмахнулась женщина. — Это не причина не есть конфеты. Так вот. Ты — и вдруг что-то там пересолила! Это же нонсенс!

— Да ладно. С кем не бывает…

— С тобой не бывает. Ты у нас готовишь идеально, и не спорь, я лучше знаю.

Варя скептически фыркнула.

— Ну допустим.