Не было боли.

И я даже была не готова ее ждать, полностью растворяясь в его ласках.

Поцелуй расцвел на колене, распуская новые и новые теплые бутоны на коже внутренней части бедра. Темная голова смело оказалась между моих ног и ловко, умело скользнула языком по чувствительному бугорку, вырывая из горла хриплый крик.

— О, боги… — Тяжело дыша, обратилась я к потолку, но внизу раздался смешок и тихий голос прошептал:

— Ройгер. — Вновь исправил он меня.

О, черт! Его имя подействовало как наковальня, упавшая на голову. Сознание померкло, и одинокий огонек свечи неожиданно быстро удалился, словно я падала в пропасть, без дна, без конца. Словно тысячи фейерверков разорвалось внутри оглушающим залпом. Пальцы на ногах сжались, а сами ноги затряслись, но движения языка мужчины не прекратились, выворачивая мне душу на изнанку.

Когда все немного успокоилось, я ощутила как нетерпеливые пальцы медленно, успокаивая, поднимаются вверх, и мужчина вновь оказался сверху, нависая надо мной с призывно влажными губами от моих соков. Хотелось узнать, так ли это вкусно как он говорил, и я потянулась, обхватывая его за плечи и прижимаясь к губам.

— Нана… — Вновь, словно сдерживаясь, сказал он, но в ответ я только обхватила его ногами, закрывая стопы в замок.

Стук в дверь был неожиданным настолько, что я дернулась в его руках, и напуганное сердечко заметалось, гулко ударяясь о ребра. Ройгер отреагировал менее ярко, но стоило ему отвести глаза в сторону входа, как громкий скрежет зубов друг о друга, выдал его настрой.

— Подожди, малыш. — Он нехотя поднялся, и в полумраке мне все же удалось заметить, как высоко вздымается возбужденная плоть, между разъехавшимися пластинами, и прикрыла глаза.

Смущение жарко опалило щеки.

Нет, мне не было стыдно, что минуту назад я самолично притягивала тело мужчины к себе, обхватив ногами, но легкое смущение перед ним и своей беззащитностью словно лизнуло лицо шершавым языком. Наг обернулся и внимательно вгляделся в мое лицо, словно слушал мои мысли, но секунду спустя мягко улыбнулся.

— Сейчас я быстро отправлю всех в преисподнюю и вернусь к тебе. — Прозвучало как обещание.

Ройгер не сбавляя хода, поднял с пола свой сюртук и набросил его на плечи, прикрывая все, что было ниже живота его длиной. Пригладив пальцами ткань, убедившись, что все в порядке, он распахнул дверь, и я тут же услышала знакомый и неприятный голос.

— Повелитель. Простите мне мое своеволие, но я хотела увидеть вас. И попросить вашей милости….

— Что тебе нужно? — Резко перебил он, и женщина замолчала на несколько секунд, видимо собираясь с мыслями.

— Последняя ночь. Еще одну. Всего одну, мой повелитель. Ведь нам было так хорошо вместе…

— Сотара. — Прошипел он ее имя, и я поняла, что вслушиваясь в слова, поднялась с постели и сейчас, обмотавшись покрывалом, подбираюсь к ним. — Я кажется, сегодня ясно дал понять, что мне неинтересен никто, кроме моей ананфе. С чего ты, возомнила себя особенной? — Он говорил тихо, размерено, но примиряя на себя этот голос, я покрывалась холодными мурашками, сдирая это ощущение комьями с рук. — Ты подданная и должна незамедлительно выполнять мои приказы.

— Но, Ройгер…

— Я говорил тебе никогда так не называть меня? — Вот это уже было ужасно жутко.

Этот злой, металлический голос смешивался с непонятными хрипами и бульканьем, и почти поравнявшись с ними, мне удалось различить, как крепко хвост повелителя сдавливает длинную изящную шею Сотары, а рубины в ее волосах мерцают как искорки.

— Ты забылась, Сотара, и будь у меня немного больше времени, я бы напомнил тебе, где твое место. — Я видела, как напряглась спина моего мужчины, как мускулы на руках превратились в сталь. — Тебе крупно повезло, что моя ананфе стоит за моей спиной, и я не хочу ее пугать.

Хвост резким движением раскрутился и швырнул нагиню в коридор.

— Это твое последнее прощение.

В эту секунду взгляд женщины метнулся ко мне, и ее зрачок вытянулся в тонкую полосу, демонстрируя, как ее гнев нашел свою цель. Она поднялась, и как ни в чем не бывало, поправила смятую ткань платья, не отрывая от меня свой взгляд.

— Я услышала вас повелитель. — Ее губы исказила сломанная, неправильная улыбка. — Вы правы. Нет ничего важнее человеческой девчонки, которая продлит род. Прошу меня извинить. — И быстро, не дожидаясь реакции, скользнула в коридор, исчезая в его темноте.

Это были хорошо продуманные слова, которые достигли своей цели. Меня окатило волной презрения, оставляя после себя тысячи вопросов, ответы на которые набатом стучали в голове, сталкиваясь с сомнением и неизвестностью.

Наг повернулся ко мне и плотно закрыл дверь.

Чешуйчатые стрелы на его лице словно потемнели еще сильнее, выступая наружу как плотные костяные шипы, лицо вытянулось, губы сжались, делая его еще более резким, хищным, в серебристые глаза вытянулись еще сильнее, практически изменив форму.