— А как все будет сейчас?

— В башне?

— Угу.

— Как маленькая операция. Ты будешь в полусне: все увидишь и запомнишь, но боли не почувствуешь. А я буду рядом, на этот раз переживать придется мне.

Чего-то подобного я и ожидала.

— Крепись!

Когда спустя сутки открыла глаза, обнаружила себя выспавшейся в карангарском лечебном модуле для полостных операций. А новорожденного члена нашей семьи рядом в примыкавшем стерильном отсеке. Малыш, овеваемый теплым ветерком и подпитанный системами модуля, мирно посапывал, проживая свои первые часы в новом мире и ожидая восстановления мамы.

За прозрачной стеной дремал до сих пор бледный Муэн, полулежа устроившись на выдвижном сидении. Потянувшись, осознала, что чувствую себя совершенно здоровой и готовой к возвращению домой. Чуть повернув голову в направлении мужа, улыбнулась: суровому преподавателю самообороны все же воздалось за излишнюю требовательность в отношении одного отдельно взятого кадета. Вчерашний день стоил ему месяца моих переживаний из-за «неуспеваемости».

Но какое же чудо эти их медицинские технологии! Только за них можно смело считать Карангар высокоразвитой цивилизацией. Хотя умение держаться от них на расстоянии, используя только по причине острой необходимости, - это тоже весомый аргумент карангарскому благоразумию.

Стоило мне сесть, как лечебный модуль с тихим шелестом раскрылся. Звук моментально разбудил обоих представителей сильной половины нашего семейства. Выбравшись наружу и одевшись, вновь прислушалась к себе: никакого дискомфорта! Вот это я понимаю, крутые карангарцы!

— Нола? — Муэн уже успел подхватить превратившегося в сверток ребенка. — Ты точно в порядке?!

Вот кто бы мне прежде сказал, что суровый маран такой впечатлительный? Возможно поэтому у этого народа принято появляться на свет в окружении исключительно женской половины семьи?..

— Ты прекрасно справился!

Немного позже, когда мы добрались до дома его коллеги, накормили и укачали ребенка, а сами устроились на широком гамаке у стены напротив горящего камина, пришло чувство осознания. В этих широтах подобные очаги в доме – явление частое, а приходить в себя, свыкаясь с величайшими переменами в жизни, и смотреть на огонь – незабываемое ощущение.

— Шутишь? — Муэн расслабленно растянулся рядом, не сводя взгляда со спящего сына. — Вся жизнь перед глазами промелькнула!

Посмеиваясь и устроившись на плече своего карангарца, призналась:

— Мне тоже сегодня много думается о прошлом. Во время восстановительного сна даже бабушка приснилась. Такой, как я помню ее в детстве. И она улыбалась…

— Да?

Любимый насторожился — упоминание о моей родственнице, сыгравшей в наших судьбах не последнюю роль, всегда слегка выбивало его из колеи. Сейчас по прошествии стольких лет, пройдя выбранным путем и все же отыскав меня на далекой Земле, Муэн научился воспринимать все более спокойно. Но не раз признавался, что всякий раз страшится представить, что было бы, не встреться мы повторно…

— Она, как когда-то давно, взяла меня за руку и спросила: Нола, ты понимаешь? А я, оробев как в детстве, вдруг осознала, что действительно понимаю… понимаю, почему она поступила так.

— Почему?

Маран смотрел на меня с таким пронзительным вниманием, что я испугалась испортить сегодняшний день поднятой темой.

— Мне надо было вырасти вдали от тебя. Стать собой, научиться радоваться счастью, пережить горе, чтобы ценить все хорошее в жизни. Мне надо было вырасти, чтобы подойти тебе. А тебе научиться ценить меня…

— Нола, ты не права. Конечно, в жизни все не легко приходит. Но я рос с мыслью ценить то, что имею, и радоваться даже малому.

Муэн улыбнулся.

— Но моя бабушка этого не знала. Не представляла, что может ждать ее внучку по ту сторону ворот. Она защищала меня, даже не зная доподлинно об угрозе — сведения о вас давно утратили на Земле. Все превратилось в сказки, которые обросли жутковатыми подробностями. Удивительно, как защитный камешек дошел до наших дней.

— Злая судьба, — вздохнул муж.

— Как знать, — невольно пожав плечами, призналась в своих сегодняшних раздумьях. — Так много разных поворотов и неведомых преград на дороге жизни, мы не знаем наперед куда лучше свернуть, чтобы не ошибиться, где срезать острый угол или обогнуть яму. Мы просто идем по ней, порой блуждая, где-то застревая или присаживаясь передохнуть. Иногда бежим, спеша не успеть, а то и вовсе разворачиваемся и шагаем назад. Но неизменно одно – мы движемся в неизвестность. И лишь нам решать: идти дальше или остановиться.