Шрифт:
— Эй, тут есть кто?
«Тут есть кто?»
«Есть кто?»
«Кто?»
«О?»
Ей ответило лишь эхо. Мари не стала закрывать дверь и, прищуриваясь в полумраке, двинулась дальше. Дойдя до широкой изогнутой лестницы, она еще раз осмотрелась. На пыльном полу виднелись следы от мужских ботинок. Это взбодрило Мари, и она снова окликнула хозяина. Прислушавшись, она различила едва уловимую музыку и пошла на звук, доносящийся из переплетений коридоров первого этажа. Чем ближе к источнику звука Мари подходила, тем отчетливее его слышала, а потом увидела и полоску желтого света, падающую на пол.
Она приблизилась к приоткрытой двери и толкнула ее. В комнате, залитой светом тусклых лампочек, работающих с перебоями, Мари увидела крепкого мужчину, стоявшего к ней спиной. Это была мастерская. На стеллажах вдоль стен лежали железные инструменты и запчасти. Столы ломились от станков и приборов. Над рукомойником, заполненным грязной посудой, кружили мухи. Мари сразу пожалела о решении приехать сюда, но вспомнила о том, что здесь живет палал. Она опять посмотрела на не отвлекающегося от работы мужчину и увидела у него короткостриженые мерцающие волосы. Он был по пояс обнажен, и Мари обратила внимание на его смуглую кожу. Палал по своей природе были бледными, так что это лишь доказывало его смешанную кровь.
— Извините! — как можно громче сказала Мари, перекрикивая бьющую по ушам музыку — что-то типа тяжелого рока.
Не оборачиваясь, хозяин дотянулся до кнопки на старом проигрывателе, подключенном к огромным динамикам, щелкнул и медленно развернулся в образовавшейся тишине. Взгляд его ярко-зеленых глаз пронзил Мари, и со всех сторон донесся шелест: «Запечатлена… Запечатлена… Запечатлена…» Ее будто подняло в воздух и закружило. Тело перестало иметь вес, а вся тяжесть выместилась из груди. Это длилось от силы минуту, после чего Мари недоуменно уставилась на незнакомца, вдруг ставшего ей близким на каком-то ментальном уровне.
— Трейсовские аглы! — выругался он вместо приветствия. — Вселенная издевается надо мной! Ты же совсем не в моем вкусе!
— Чт-то, п-простите? — с запинкой переспросила Мари. — Я Мари. Мариэль. Я палал…
— Да я понял, кто ты! — Он взглянул на нее с некоторым сочувствием. — Вот только ждал немного другого. Тебя что, не кормили? Ты на солнце никогда не бывала? А сиськи где? Ты как рожать собираешься с такими узкими бедрами, селедка?
— Вы… Вы что себе позволяете? — наконец опомнилась Мари.
— Мы же с тобой теперь запечатлены, между нами не должно быть барьеров.
— Мы что? — обомлела она. — Вы что-то путаете. Я запечатлена со своим женихом из Опретауна… С Луисцаром…
— Лу, — осклабился Полукровка. — Мой братец Луисцар.
— Да! Луисцар!.. Что? Ваш б… б… брат?
— Ага, — лукаво кивнул тот. — Я Шеймас. Старший брат Луисцара.
Глава 14. Шеймас
Мари сжала такой крепкий кулак, что монеты впились в ее ладонь. Покалывание привело ее в чувство, и она вымолвила:
— Неудачная шутка.
— Я так понимаю, Лу ничего обо мне не рассказывал, — вздохнул Шеймас и, взяв тряпку, принялся оттирать запачканные машинным маслом руки. — Конечно. Он же боялся нашего с тобой запечатления. Пытался оградить тебя от меня. Сберечь для себя.
Жажда, промучившая Мари последние несколько часов, утроилась. В горле запершило. Она кашлянула. Разглядывая Шеймаса в полумраке мастерской, Мари отметила для себя его хорошо натренированное тело, преимущественно темные переливы «ежиком» топорщившихся волос и здоровые, чистые зубы, сияющие белизной и говорящие о чистоплотности их обладателя куда больше, чем запущенный замок. Она кашлянула еще раз.
— Твоя мама палал? — тихо спросила Мари.
Шеймас улыбнулся, негласно переспросив: «А что, не видно?»
— В Трейсе есть еще представители нашей расы?
— Нет, — спокойно ответил Шеймас и, отложив тряпку, подошел к рукомойнику.
Отмахнув рой мух, он открыл кран, набрал в стакан мутной воды и сделал несколько глотков. Остатки воды он вылил себе на голову. Смахнув ее ладонями, Шеймас бодро рыкнул. Ему было хорошо, чего было нельзя сказать о совершенно оторопевшей Мари. Запечатление не потянуло ее к Шеймасу, не влюбило ее в него и не вышибло Луисцара из ее памяти. Мари по-прежнему любила своего Луиса и не представляла, как вообще можно полюбить его братца!
— Ты предал его, — как можно смелее произнесла она.
— Что? — Шеймас вновь обратил свой взор на гостью и медленно двинулся вперед.
— Ты предал Луиса.
— Это он тебе сказал?
— Нет, он избегал со мной разговоров о тебе.
— Опасался, что ты поскачешь на мои поиски, — усмехнулся Шеймас, остановившись в метре от Мари.
— С чего бы мне искать изменника? — проворчала она.
— Изменник, предатель… А ты кто? Что-то подсказывает мне, что ничуть не лучше, раз оказалась здесь.