И снова толпа. Тысячи людей. Ступают – бегут. Ступают – бегут. Толпа. Лица, лица, лица. Серьёзные. Улыбающиеся. Сосредоточенные. Выразительные. Ступают – бегут. Ступают – бегут. Людской водоворот. Не видать берегов, скрытых где-то за горизонтом.

Выхватываю из глоты паломника в инвалидной коляске. Судя по виду, паломник помнит салют в честь победы на Курской дуге. Правда, тогда он не понимал, какой ценой завоёвана та самая победа, вряд ли понимает и сейчас. Слава Богу, уже за то, что прозрел до понимания необходимости помощи Божией всегда и во всём. А для Великой победы тем паче.

Минут через пять людская река заметно редеет, становится намного спокойнее, «входит в берега». Вот группа пилигримов явно не российского происхождения. Нет, это не мусульмане и не кришнаиты, скорее всего православные из Сербии или Греции. Они что-то читают на непонятном языке, скорее всего акафист Святителю Николаю. Слава Богу за всё!

Напрягаю свой взор в надежде увидеть какое-нибудь знакомое лицо. Но тщетно. Или я проглядел в шумной толпе, что не мудрено. Женщины, так они все в платочках или других головных уборах, разве сходу разглядишь? Может быть, где-нибудь на привале повстречается долгожданный брат или сестра во Христе, будет что вспомнить. Всё-таки за столько лет и столько путешествий по святым местам моя картотека пополнилась не одной сотней имён.

Радует погода: на небе ни облачка. Если честно, то не самая лучшая погода для длительного пешешествия, но всё же лучше, чем дождь, тем более проливной. А ведь бывало и такое. Не так давно Крестный ход буквально тонул в разлившихся болотах из-за непрекращающегося дождя, местами даже смыло утлые мосточки на крестном пути. Не лучше и жара под 40°, пыль при малейшем ветре напоминала ураган торнадо, тем не менее крестноходцев это не смущало.

И вот уже людская река постепенно превратилась в ручеёк, и даже, словно отдельными капельками из ведра, следовали запоздалые паломники. Пора бы и мне поднимать паруса, потому как медленно ходить не умею, а бежать впереди Чудотворного Образа – всё равно, что бежать впереди паровоза. По мне, так лучше в последнем вагоне. Не даром сказано в Благовестии Христовом, что «…будут первые последними, и последние первыми» [Мф. 19; 30] «в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей» [Мф. 19; 28].

Пудовой тяжести рюкзак сминает плечи, но от передвижной камеры хранения принципиально отказываюсь: все грехи нужно нести с собой. Потом, если будет совсем невмоготу, придётся воспользоваться Божиим даром, но пока свеженький, как огурчик, всё своё ношу с собой. Первый привал намечен у Троицкой церкви села Макарье, где также будет отслужен благодарственный молебен с акафистом Святителю Мирликийскому. Можно будет и приложиться к чудотворной иконе, если позволит время. Там же мы договорились встретиться с моими дорогими попутчиками, которые прибудут в град Хлынов с Урала и Сибири-матушки. Сколько их прибудет мне не ведомо, но трое твёрдо обещали быть. Что ж, ангела в пути, как говорится.

Кладу последние поклоны надвратной иконе на Никольской церкви, трижды крестное знамение и в путь! Никогда не спорю с теми, кто говорит, что догонять всегда тяжелее. Для меня наоборот – никто не мешает, путь проторен, осталось включить умную молитву. А что может быть «умнее», чем тропарь Святителю и Чудотворцу Николаю, его же и память ныне…

«Правило веры и образ кротости, воздержания учителя, яви тя стаду твоему яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим». Пока читал тропарь, успел сделать сорок шагов и вдруг застыл окаменевши: на меня сквозь диоптрии взирали глаза брата Николая.

– Мигель! Ты, смотрю, всё-таки решился на подвиг?

– А что, разве мы хуже других?

– Я этого не говорил. Ну, здравствуй, – брат Николай привстал с насиженного места под раскидистым деревом, где он приглядел местечко для распространения своей книги.

Мы с ним горячо обнялись и три раза похристосовались. Он весь светился радостью, будто встретил не меня, которого и видел-то раз в жизни и то мельком, а самого Святителя Николая.

Вот что значит православный человече! Другой бы и не заметил меня, а если и заметил, то виду бы не подал: топаешь – и топай своей дорогой. Типа, какой мне с тебя навар? Не скуплю же я оптом все его книги, одну-то, и то если только через пень-колоду.

– И давно ты здесь обитаешь? – спросил ВПС.

– Вот, как вышла моя книга, так стал просвящать люд православный. Хочу, чтобы они узнали как можно больше о Великорецком крестном ходе, о тех, кто начинал возрождение традиции, стоял, так сказать, у истоков. У кого стаж паломничества измеряется десятилетиями.

– И много таких?

– Я бы не сказал, – в словах брата Николая прозвучал скепсис. – Когда я начинал, количество участников измерялось сотнями, а сейчас идут десятки тысяч. Кто-то неизменно ходит каждый год, но многие и одноразово. Как говорится, слава Богу за всё!

– Это я уже понял. Прощупал глазами всю толпу, ветеранов легко отличить, даже просто по одёжке. Кстати, я обратил внимание на одного колоритного батюшку, он ступал босиком…

– С рыжей бородой? – обрадовался брат Николай.

– Ну, да. А ты его знаешь? Знаком с ним?

– Конечно, знаю! Это отец Леонид (Сафронов), вятский уроженец. Я так наслышан, что он не пропустил ни одного Крестного хода. Как возобновилась традиция в год тысячелетия крещения Руси, так он непременно стал участвовать каждый год. Великий подвижник.