– Может быть. Не ездил, не знаю, – ответил I’m.

– Зато я ездил. И дорога примерно одинаковая, всмысле качества и загруженности.

– Тебе виднее. Может и я, когда-нибудь сподоблюсь, только нужно сначала права найти.

– А ты что, потерял? – искренне удивился брат Николай. – Так получи дубликат. Не вижу причины расстраиваться.

– В юридическом аспекте причин никаких, это точно. Причины глубже. Потому и посоветовался вначале с врачами, а на Афоне побеседовал со старцем М-м. Он мне открыл истину.

– Хочешь сказать, что это промысл Божий?

– Именно! Когда мне сделали кардиограмму, врачи вообще удивились, что я ещё на этом свете. Узнав, что кручу баранку «на дядю», порекомендовали немедленно завязать с этим делом, не то «под ёлочку» мне пропоют последнее прости-прощай. А старец сказал открытым текстом, что если ещё раз за казённый руль сяду, то до следующей Пасхи вряд ли доживу.

– И что, прям таки лишил тебя хлеба с маслом, – брат Николай решил поиронизировать.

– Скорее тех, кто собирался ко мне на поминки. Ну, так мы отвлеклись, ты не договорил про отца Леонида. Он как, по самоучителю или серьёзный писатель?

– Нет, он учился сначала в Пермском культпросветучилище. После армии в Норильск уехал по комсомольской путёвке, сочетал работу грузчиком с литературной деятельностью. В 33 года он крестился и в тот же год принят в Союз писателей. Вернулся в свой посёлок, где стал петь на клиросе. Через год был рукоположен в дьяконы, а ещё через год – в священники. Стал устраивать церковно-приходскую жизнь на малой родине в окрестных селениях и на зонах.

Им написаны тринадцать поэтических сборников, он лауреат литературных премий журналов «Москва» и «Наш современник», Всероссийской литературной премий Николая Заболоцкого. В позапрошлом году отцу Леониду присуждена Всероссийская литературная премия имени Александра Невского, а в этом стал номинантом Патриаршей литературной премии.

– М-да, это уже серьёзная заявка. При случае постараюсь с ним пообщаться.

К нам подошла семейная пара и с интересом начала листать и рассматривать книгу. По виду их можно было смело записывать в пенсионеры, а по темпераменту – в комсомольцы. Их до зла потёртая амуниция наглядно свидетельствовала, что они паломники или просто туристы со стажем. Мужчина был упакован в противоэнцефалитный костюм и берцы, а женщина в спецназовскую куртку и платье павлиньей расцветки по щиколотку Но что меня привлекло больше всего – на голове у обоих красовались банданы ярко-зелёного цвета.

Загорелые или, скорее, обветренные лица, натруженные в шрамах руки и минимум поклажи, свидетельствовали об их непритязательности и готовности мужественно переносить любые невзгоды. «Уж эти точно не спасуют и пройдут Крестный ход от начала до конца», – подумалось мне. В это время мужчина, не произнеся ни звука, протянул Николаю «два билета в Большой театр», уложил книгу в рюкзак, и пара так же безмолвно продолжила путь.

– Удивительная пара, – восхитился ВПСлуга.

– Альпинисты, – не моргнув, ответил мой брат во Христе. – Я уж, который год встречаю их на Крестном ходу, но познакомиться не довелось. Как-то раз на привале услышал забавные песни под гитару, подошёл поближе, прислушался. Парень пел про горы, где-то свои песни, а частью хиты Высоцкого и других бардов. Голоса у них приятные, они в церкви поют…

– Откуда ты знаешь, ты же говоришь не знаком с ними…

– Друзья их рассказали, там, у костра целая команда собралась. А потом, по репертуару не трудно догодаться. Ты в Бобино, где ночевать собираешься? Определился?

– Да где ж определился, если я в первый раз?

– Понятно, – кивнул брат Николай. – Тогда, как придёте, за хоккейной коробочкой казаки ночуют возле леса. Если хочешь послушать ихний концерт, то приходи к костерку. Лучше со своими дровами. Там и чайком угостят, и пирогами попотчуют…

– Благодарю за совет! Постараюсь воспользоваться. Только я что-то гитары у них не заметил или они на прокат берут?

– Скорее всего, сдали в камеру хранения. Зачем лишнюю тяжесть тащить? Кстати, ты бы тоже сдал часть вещей, смотрю, у тебя рюкзак набит под завязку. Зачем себя мучить?

– Так у меня полрюкзака спальник занимает, а он не весит ничего. Всё остальное в дороге понадобиться может. Если сдавать, тогда и брать незачем было. Я правильно мыслю?

– Отчасти, – Николай ушёл от прямого ответа. – Всё равно какие-то вещи только ночью требуются, а днём без них обойтись можно. Зато насколько легче.

Когда я первый раз пошёл крестным ходом, то если хотя бы частично мог представить, насколько это будет трудным, наверное, отказался бы от своей затеи. В начале июня у нас в Ухте бывают и заморозки, а здесь климат немногим теплее. Утренники с отрицательной температурой прихватывают землю, траву, листву кустарника. Из палатки утром вылезать – что в прорубь нырять, вся в инее или намокла от дождя, а её нужно сложить и сдать. Проблема, однако.

Это хорошо ещё, если не протечёт. А то и спальник мокрый, и одежда не первой сухости, в общем… Но когда увидал священника, идущего босиком при температуре окружающего пространства -4°, меня это не только поразило, но и все проблемы показались ничтожными. Вот уж воистину, Господь вдохносляет детей Своих неразумных.