Шрифт:
В сущности, это благоглупость. Все как-то верно, но на уровне здравого смысла: если ты слушаешь без внимания, то и не слышишь ничего! Так же и при чтении…
Однако все это непроизвольно рождает вопрос: а как это внимание может управлять чувствами? Его ли это задача? И что вообще имеется в виду? Наверное, то, что внимание должно полноценно присутствовать в восприятии и не отвлекаться. Тогда получается, что речь идет не об управлении чувствами, а о собранности внимания или даже об управлении вниманием…
Главу, посвященную вниманию, я опущу, поскольку разбирал ее в предыдущей главе. Сейчас меня интересуют только те находки Соколова, которые действительно относятся к прикладной психологии внимания. И тут, в частности, неплохо написан раздел, посвященный вниманию при запоминании. Очевидно, что речь идет о сосредоточении внимания как своего рода искусстве.
И это вовсе не такое простое искусство, которое не удается вывести из кажущихся очевидными вещей:
«Любопытен подтверждающий важность внимания при запоминании опыт доктора Роменса. Его испытуемые должны были в данные им 5 минут прочесть как можно больше, и потом сделать из прочитанного письменные заметки. Оказалось, что “читающие быстро… давали обыкновенно лучший отчет о содержании прочитанного… сравнительно с читающими медленно”» (Там же. С. 94).
Как соблазнительно посчитать, что чем медленнее читаешь, тем ты внимательнее. Однако это не так, читать и работать вообще надо с той скоростью, которая для тебя является испытанием. Вот тогда внимание с тобой. Иначе ему просто нечего делать и оно сбегает поработать над другими задачами!
Чуть дальше Соколов объясняет это с помощь понятия свободного внимания:
«Известно, что начинающие читать дети, внимание которых всецело поглощается механизмом чтения, иногда не в состоянии понимать самых простых, знакомых слов…
Положим, ученик с большим трудом, с напряжением внимания, прочитал слово: в-о-р-о-н-а. Он воспроизвел по буквам звуковой состав слова. Но в это время ему не было возможности обратить внимание на мыслимое или представляемое содержание слова. Прочитавши слово “ворона”, он не знает, что именно прочитал, о чем.
Заставим его еще раз прочитать слово, сказать слово без книги: тогда освободившееся внимание поможет ему воспроизвести образ слова, и он его поймет» (Там же. С. 104).
Внимание ли поможет ему в этом? И вообще, о внимании ли речь? То, что внимание было полностью сосредоточено при чтении, бесспорно. И так же бесспорно, что оно было направлено на буквы, на звуковой состав слова. Но не на смысл.
Иначе говоря, ученик точно решал задачу: прочитать слово. И не решал задачи понять его. Но учитель должен научить его совмещать оба дела. И он перенаправляет внимание ученика на смысл прочитанного, то есть на тот образ, который должен сложиться из букв. И приходит понимание.
Как понимать здесь выражение «освободившееся внимание»? Есть соблазн посчитать «свободное внимание», по аналогии с жидкостями или газами, избыточным объемом некоего вещества. То все внимание было собрано в одном месте, а теперь часть его высвободилась, и его можно использовать для другого.
Думаю, это неверно. А верно то, что внимание все целиком было привязано сосредоточением к одной определенной задаче разума. Но как только эта задача оказалась решена, внимание высвободилось, то есть перестало быть задействованным. И теперь его можно направить на другой предмет или другую задачу. Например: понять.
Получается, что суть искусства тут не в том, чтобы создавать запасы свободного внимания или высвобождать его, а в том, чтобы уметь решать те задачи, к которым оно привязано. Просто доводить одну задачу до завершения, прежде чем ставить перед учеником другую.
Сам Соколов в начале книги сделал очень важное замечание: теория вообще служит к уяснению того, что дает опыт. Я читаю Соколова, я не соглашаюсь с теми психологическими теориями, которые он приводит, но как только я погружаюсь в его опыт педагога, мои творческие способности возбуждаются, и я непроизвольно стремлюсь стать его соавтором.
Когда педагог или психолог описывает свой личный опыт и описывает его живо, это лучший стимул для развития подлинной научной теории.
Глава 4. Установка-внимание. Выготский
Я представил дореволюционную русскую педагогическую психологию на примере всего трех работ, но надо отдать ей должное – в действительности в ту пору педагогическая психология была значительно обширней и поднялась до действительно высокого уровня. Вполне естественно, что после революции почти все эти достижения были утеряны под предлогом необходимости строить новую, естественнонаучную психологию.