Но в любом случае стало ясно, что шутки кончились. Девушка решительно выхватила из кобуры пистолет, прицелилась, нажала курок. Выстрела не последовало. Еще и еще раз… Та же картина. Бетси сцепила зубы. Такого не должно быть, она сама проверяла оружие, сама заряжала…

– Уходим! – тихо, но твердо проговорил Амода. – Быстро, пока он нас еще отпускает!

Будто бы соглашаясь с ним, зверь властно рыкнул и мотнул головой.

Молодой человек и девушка попятились назад, и через мгновение тьма поглотила их.

Барс рыкнул еще раз и, развернувшись, пошел в сторону дворца. С каждым шагом его полупрозрачное тело менялось – вытягивалось, раздавалось вширь. Уже не барс, не грациозная кошка – что-то отдаленно напоминающее сгорбленного уродливого человека брело по мраморным ступеням к темному провалу входа…

– Зря вы устраивать этот безобразие в деревня, – укоризненно заметил господин Баржатия. – Совсем зря!

Компания как раз устраивалась на ночлег в каких-то руинах, сплошь опутанных зеленью. Миша Гурфинкель, и без того пребывавший в прескверном настроении, не выдержал и в сердцах бросил на каменные плиты пола свою поклажу.

– Ах, безобразие? – рявкнул он. – Безобразие?! Сначала из пулеметов стреляют, потом… Потом…

Престарелый господин Барджатия съежился и заморгал глазками, Миша же продолжал бушевать:

– Да боже же мой, как тебя еще земля носит, трухлявый ты пень! А кто такой этот лавочник, которому ты оказался должен пятьдесят рупий? А вдова Сушмита? Что это за грязная история, а, старый дегенерат?! Песок сыплется, а туда же!

– Да, похоже, эту типу тут хорошо знают, – пробормотал Перси, потирая плечо. Как раз по этому месту ему досталось бамбуковой палкой от здешнего стража порядка, толстенного здоровяка с пышными черными усами и огромной серьгой в ухе.

…Поначалу ничего не предвещало грозы. Гроза кончилась, а с нею, как вначале казалось, и все неприятности. Правда, после того как пулеметная очередь чуть было не испортила прическу Мочалке Перси, пришлось около часа провалятся жидкой хлюпающей грязи. Однако никто больше не стрелял, из-за туч выглянуло солнце…

Компания появилась в деревушке изрядно промокшей, но вид того, что хоть отдаленно, но напоминало цивилизацию, заставил всех воспрянуть духом. Только проводник старался почему-то затесаться между здоровяком Покровским и нагруженным вещами Перси, но поначалу никто не придал этому значения.

А зря!

Первые признаки будущей бури появились, когда компания вошла в местную лавку. Заваленная всяким малопригодным скарбом, она была освещена лишь масляными светильниками и радушной улыбкой хозяина. Улыбка сияла недолго – при виде затаившегося в темном углу проводника она начала таять, а потом лавочник хмуро поинтересовался:

– А что делает здесь этот недостойный?

– Это наш проводник, – простодушно пояснил Миша, полагая, что индиец имеет в виду принадлежность старикашки к какой-нибудь низшей касте, что не позволяло ему торчать в здешнем «супермаркете». Но лавочник грозно сверкнул глазами:

– Этот негодяй должен мне пятьдесят рупий! Он взял их семь лет назад, и за это время, между прочим, наросли большие проценты, господа! Он сам уже не стоит столько! Вы будете за него платить?

– Вообще-то мы хотели купить продукты… – начал было Гурфинкель, но лавочника уже понесло:

– Сначала заплатите за него! Эй, люди! Все сюда! Сюда-а-а!

– Shuher! – тревожно бросил Бумба, оглядываясь на дверь. – Сматываемся!

– Да что за шум, да боже ж мой? – поразился Миша, поворачиваясь к проводнику. – Разбирайтесь сами, а я не хочу ввязываться в ваши местные дела, клянусь здоровьем моей мамочки!..

– Люди-и-и!!! – вновь подал голос индиец.

– Я денег не брать. Ничего не знать! – пискнул старик и с завидной прытью покинул помещение. Не говоря ни слова, лавочник перемахнул импровизированный прилавок и погнался за ним. Следом помчались все остальные, задержался лишь Перси, прихвативший с полки какой-то сверток.

За дверью вся компания остановилась – кроме господина Барджатии, который бежал в сторону джунглей, резво размахивая клюкой. Его настигал лавочник, делавший гигантские прыжки. Гурфинкель и Покровский переглянулись и припустили следом.

Миша, как наименее нагруженный, отставал тем не менее метров на пятнадцать. Почти вровень ним шел неутомимый Покровский, а вот Перси потихоньку ковылял позади, запихивая украденный сверток под рубаху.

– А-а-а-ай!

Сильный пинок бросил старичка в грязь, и сверху на него тут же уселся лавочник. Миша и Покровский подбежали, но вмешиваться не решились.

Постепенно место действия окружали жители. Толпа шумела в полсотни голосов, и Гурфинкель различал лишь некоторые фразы:

– …смотрите, он поймал этого старого развратника!..