Мне повезло вырасти в церкви, там мне встречались только хорошие люди – такие же светлые, чистые, честные, как мой отец.

Все-таки пример достойной жизни родителей очень важен. Теперь, спустя много лет, сама став мамой семь раз, я уверена, что самый главный ключ к сердцу ребенка – в принятии любых детских фантазий, в неподдельном интересе к его жизни, в искренней дружбе с ним.

Влюбляйте в себя детей, очаровывайте их своими талантами, суперспособностями, поступками, идеями – все, что взрослым кажется ерундой, может оказаться крайне важным для человека, познающего мир маленькими шагами. Будьте им другом, становитесь авторитетом, опорой, предметом гордости. Детям нужны герои.

Когда мне было семь, я мечтала о братике. Представляла себе, как мы бежим с ним по саду, я догоняю его, а он хохочет, прячась за кустами крыжовника, – маленький, ловкий, как обезьянка, в светлой клетчатой рубашонке с короткими рукавами, в коротких штанишках и коричневых кожаных сандалиях с круглыми носами, надетыми на длинные белые носки, спущенные гармошкой. Мне казалось, я непременно запнусь и упаду, преследуя его, – замру, забыв про боль, разглядывая сухую потрескавшуюся землю, торопливых муравьев, тащащих травинки, белые пёрышки в чёрную крапинку, сброшенные курами. Задумаюсь ненадолго, лёжа на животе, подперев голову руками, посмотрю в ту сторону, где прячется братик, и почувствую, что вот теперь у меня есть все, о чем только можно мечтать. Он, разумеется, выбежит из своего укрытия, испугавшись, примется меня жалеть, а я обниму его крепко и скажу очень серьёзным голосом, что мне ни капельки не больно, потому что я старшая. Моя мечта была так тщательно спланирована и так детально обрисована, что однажды сбылась совершенно буквально.

Помню, как мечтала и представляла своего будущего мужа, лёжа в снегу, глядя на звёзды, – почему-то мне казалось, что в этот момент он делает то же самое, что и я, – так же лежит, представляя себе девочку с длинной русой косой и зелёными глазами.

Я мечтала о собственном саде, в котором будет множество розовых кустов, а ещё непременно сирень, жасмин, лавочка с облупившейся белой краской под старой яблоней. Как буду приходить в сад на рассвете, когда все ещё спят, – в воздухе полупрозрачная дымка тумана, утренняя прохлада раскрывает аромат цветов и трав, густо покрытых росой, мой сад каждый раз выглядит по-новому, заставляет остановиться, задержать, запомнить мгновение, растворившись во времени.

Папа всегда был глубоко верующим человеком и, очевидно, рассчитывал, что то, что он вложил в нас в детстве, должно прорасти немедленно, но мы с сестрой, вместо посещения длинных церковных служб, начали интересоваться обычными подростковыми радостями – современной музыкой, танцами, американскими кинофильмами, косметикой и модной одеждой, – все это шло вразрез с папиными представлениями о целомудренном девичьем поведении, и наши отношения разладились. Я глубоко переживала такие изменения – ухудшились показатели в учебе, в поведении. Мне очень хотелось болеть, потому что это была единственная ситуация, в которой папа смягчался по отношению ко мне. Помню, как лежала с температурой в своей комнате и ждала, когда хлопнет входная дверь – папа вернётся с работы, моя комната была смежной с прихожей, жалобно скулила из-под одеяла: «Паааапа! Пааа! Я заболела». Папа заглядывал в комнату, становился очень серьезным, узнавал детали, шёл в магазин за апельсинами и анисовой микстурой от кашля.

Однажды он не вернулся домой. Мне было лет девять, у родителей была машина, «шестерка» «Жигули», папа ездил по издательским делам в Москву – управлялся за один день и вечером возвращался. В тот вечер он не вернулся. Мама ходила по дому в слезах, не находя себе места, – домашнего телефона у нас не было, а на улице зима, страшный мороз. Я спряталась за занавеской на подоконнике и, обняв колени руками, до утра не сомкнула глаз. Меня сковал леденящий ужас от того, что с ним могло что-то случиться. К тому времени у нас было много противоречий, но моя любовь к нему была ещё крепче, я не смела даже подумать о нем плохо. Папа оставался для меня Космосом, недосягаемым, великим идеалом.

На следующий день, когда мое сердце было изрублено в тар-тар от страха и неизвестности, он вернулся. Оказалось, что машина на обратном пути сломалась, встала на дороге, и когда папа прилично обмёрз, его оттащил на буксире кто-то из живущих рядом мужиков, разместил на ночлег.

В другой раз родители поссорилось. Надо сказать, что за все мое детство мы, дети, стали свидетелями этого только один раз. Я и Лиза спрятались за дверью спальни родителей и слушали, о чем они говорят. Суть разговора так и не поняли, голоса были еле различимы, но я отчетливо расслышала, что мама просила папу не уходить из дома… Мир обрушился. Конечно, у каждого в семье случаются такие ссоры, когда супруги бросаются громкими заявлениями, но ребёнок об этом ничего не знает, он все воспринимает буквально. «Уйти из дома в холодную зиму?!! Куда?!! Зачем?!!» И сразу вся вина за происходящее легла на меня… «Я во всем виновата, папа больше не может выносить, что я себя плохо веду, он больше не может выносить меня в доме».

Несколько дней подряд я убегала на крышу и там, на маленькой площадке за трубой, беззвучно, безутешно рыдала, свернувшись калачиком, пока не почувствовала, что ситуация в семье наладилась. Позже все изменилось в ещё более худшую сторону. Папа и вовсе перестал со мной разговаривать на десять лет. Только раз в году, в мой день рождения, он легонько обнимал меня за плечи, поздравляя с праздником. К тому времени я научилась страдать тихо, сгорая изнутри, ничем не выдавая своей боли. Научилась стискивать зубы и делать вид, что счастлива, убеждая себя и окружающих в том, что все просто отлично, лучше и быть не может.