— Индиго! — вдруг завопила я так, что мужчина подпрыгнул от неожиданности и выпустил меня из рук, отчего я опять свалилась на землю и уже оттуда провозгласила, — блин, дырявые руки!

— Это вы мне? — рыкнул он в ответ, — хватит орать! Что значит «индиго»?

— Это цвет моей машины. Индиго.

— Замечательно, — прокомментировал он после паузы и вновь поставил меня на ноги, — я просто счастлив это узнать.

Как мне повезло, что я наткнулась на этого чудесного человека! Он меня просто спас. Что бы я без него делала? Наверное, отправилась бы домой пешком, а это никогда еще не заканчивалось благополучно. Я и при свете дня постоянно падаю, а уж ночью, да еще и подшофе…! Да я бы, наверное, шлепалась на каждом шагу.

Он подтолкнул меня вперед.

— Садитесь.

Я послушно уселась на водительское место.

— Вы спятили, — заявил мужчина, — вы что, собираетесь вести машину в таком состоянии?

— Угу, — согласилась я, — а как еще я смогу попасть домой?

— Пешком.

— Что? Пешком? Да это все равно, что отправиться пешком в Пекин.

— Вот что, хватит. Вылезайте.

— Зачем?

— Машину поведу я.

Я вылезла и обойдя машину, села с другой стороны. Очень хорошо. Это куда лучше. Если честно, то я очень сомневалась, что сумею доехать до дому. Он захлопнул дверцу и завел мотор с пол оборота. Я даже рот разинула.

— Класс, — вырвалось у меня, — кстати, как вас зовут?

— Дуглас Кингсли, — ответил он, — а вас?

— Тора Дэннингс.

— Очень приятно. Куда вас отвезти?

— Ну, не в Пекин же. Домой, конечно.

— Полагаете, я знаю, где вы живете?

Именно так я и подумала. Уж больно он ловко решал все мои проблемы, так что, я подумала, что он знает все. И теперь удивилась, что это не так. Все же, я назвала свой адрес и тут же вскричала:

— Стойте! Я забыла сумочку!

Кингсли посмотрел на меня так, словно размышлял, под каким соусом меня сожрать. Молча заглушил мотор, вышел и отправился назад.

Вернулся он через минуту, кинув сумку мне на колени.

— Хорошенько подумайте, не забыли ли вы еще чего-нибудь, — проговорил он раздельно, — кроссовки на месте?

Я посмотрела на свои ноги.

— Вроде.

— Шнурки? Голова?

— О своей лучше побеспокойтесь, — проворчала я.

Недолгая поездка расслабила меня до такой степени, что я закрыла глаза, положила голову на спинку сиденья и заснула. Но долго спать мне не дали. Дуглас Кингсли быстро растолкал меня и произнес одно лишь слово:

— Приехали.

Я с трудом разлепила глаза, огляделась кругом и махнула рукой:

— Фиг с ним. Буду спать здесь.

— Здесь спать вы не будете.

— Это еще почему? — возмутилась я.

— Потому.

Веский аргумент. Я фыркнула, но ничего больше сказать не успела, он выволок меня наружу и поставил на ноги.

— Не трясите, иначе меня стошнит, — простонала я.

Кингсли повесил мне сумку на плечо и развернул к дому.

— Вперед.

— Ох, ну какая разница, где я буду спать, — я сделала пару шагов и споткнулась, — ну вот, из-за вас я упала.

— Мне хочется вас отлупить, — заскрипел зубами Кингсли, вновь поднимая меня с земли, — и я это сделаю, если вы не прекратите падать.

— Я не могу прекратить, — сообщила я ему, — всю жизнь пытаюсь, но ничего не выходит.

— Шагай вперед, алкоголичка.

— Садист, — не смолчала я, — живодер.

Посмотрев на окна дома, я обнаружила, что все они темные, мама должно быть давно спала, а не дожидалась свою беспутную дочь с вечеринки, как я надеялась. Хотя, если подумать, очень хорошо, что она спит, а не ждет меня у входной двери со скалкой в руке.

Дуглас Кингсли оказался из тех людей, которые не могут спокойно смотреть на меня без того, чтобы не сделать все по-своему. И он не стал дожидаться, пока я сама доберусь до крыльца. Он бесцеремонно схватил меня за руку и потащил вперед. Я не протестовала, потому что совершенно выдохлась. И когда он водрузил меня на крыльцо перед дверью, я могла бы поспорить неподвижностью с памятником.

— Дверь, надеюсь, открыть сумеешь? — спросил он без особой надежды.

Я помотала головой.

— Издеваетесь? Открыть дверь? А где я ключи возьму?

— В сумочке.

— Ох, вы серьезно? Думаете, я там что-нибудь найду? Никогда еще не могла этого сделать меньше, чем за полчаса. А сейчас и пытаться не стоит.

— Сейчас я тебя тресну, — прошипел Кингсли.

— Не поможет, — отозвалась я с философским видом, не обращая внимания на то, что он откровенно хамит.

Черт с ним, пусть хамит. Так не хочется ругаться! Очень хочется спать.

— Дай мне ключи, — добавил он с самым зверским видом.

— Господи помилуй, — я вздохнула и заметила, что он отшатнулся.