Зеваки сокрушенно качали головами, но мне было плевать на их мнение. Я поспешила убраться с этого места и направилась к полицейскому участку. Я прекрасно знала, где он расположен.

Дежурный полицейский на входе тоже был мне знаком. Этого парня звали, кажется, Фрэд и мы учились с ним вместе в школе. Правда, в разных классах.

— Привет, Фрэд, — сказала я.

Он окинул меня заинтересованным взглядом, а потом расплылся в улыбке.

— Тора! — воскликнул он, — слышал, слышал о твоем приезде. Что ж ты так поздно? Это даже обидно, если подумать. Тут уже побывали все приезжие журналюги, а тебя нет как нет. Зазналась?

— Нет, — я помотала головой, — я приехала позже всех. Рада тебя видеть. Послушай, Фрэд, как бы мне повидать Харта? Хочу задать ему пару вопросов.

Он присвистнул.

— Ты не вовремя, Тора, у Иена сегодня не лучший день. Знаешь, я бы на твоем месте не разговаривал с ним сейчас. Ты же знаешь его милый характер.

— Угу, — согласилась я, — не волнуйся, Фредди, на мне бронежилет.

Он захихикал.

— Ладно, иди. Я ему позвоню, предупрежу, что ты в пути. Скажу, что не успел тебя задержать.

— Не забудь добавить, что я двинула тебе в челюсть, — я помахала ему рукой и зашагала по коридору. Дорогу я знала.

Инспектор Харт был мужчиной высокого роста, на голову выше меня, а это кое-что значило, потому что я и сама была не маленькой. Чем-то он был похож на боксера, хотя с его носом все в порядке. Наверное, все дело в развитой мускулатуре, коротко стриженой голове и внушительных кулаках.

Он встретил меня цепким, неприязненным взглядом исподлобья и словами:

— Топайте назад. Сегодня никаких интервью.

— И вам добрый день, инспектор Харт, — вполне миролюбиво отозвалась я.

Он поднялся со своего места, упершись руками в крышку стола. Я знала, что Харт не отличался изысканными манерами. Он запросто мог сгрести меня в охапку и выбросить через окно второго этажа. Вряд ли, я смогла бы что-нибудь сделать, если б он схватил меня за шиворот своей огромной ручищей, напоминающей ковш экскаватора. Разве что, болтать ногами и визжать.

— Я сказал: топайте, — рыкнул Харт, — вас никто сюда не звал. Какое вы имеете право мешать мне работать?

— У меня есть разрешение от мистера Стрейджа, — поспешно сказала я, опасаясь, как бы он не перешел от слов к делу, — он позволил мне задавать любые вопросы.

— Позволил? Вот как? — Харт, недолго думая, схватил трубку телефона и набрал нужный номер.

Я на всякий случай отошла подальше и приготовилась слушать отборнейшие ругательства в свой адрес. Но инспектор больше не сказал мне ни слова. Зато его разговор с мэром был очень содержателен.

— Мне мэра, — отрывисто произнес он в трубку, — а мне плевать, что он занят, черт возьми! Немедленно соедините меня с ним. Это инспектор Харт.

Видимо, его просьбу (если это можно было так назвать) удовлетворили, потому что следующая фраза инспектора была такой:

— Послушайте, Стрейдж, какого черта! Я имею в виду репортершу. Какую такую репортершу? Так, вы не давали ей разрешения? Да, — проскрипел он, — это Дэннингс. Что? Давали? Что-о? Значит, вы не удовлетворены результатами нашей работы? Мы топчемся на месте, вот как?! Да мы делаем все, что от нас зависит! Я знаю, черт возьми! Но я не могу немедленно достать вам этого маньяка, как кролика из шляпы.

Харт повернул голову и кинул в мою сторону такой взгляд, что любой другой на моем месте давно уже был на полпути к Лондону. Или, по крайней мере, спрятался под стол. Я осталась стоять, но мне было не слишком уютно.

— Хорошо, — перешел на шипение Харт, — пусть так. Как пожелаете, золотой вы наш. Не говорите потом об утечке информации. Все, черт возьми.

И он с силой шваркнул трубку на рычаг.

— Поганые писаки, — это было, конечно, обо мне, — везде умудряетесь пролезть. Грязные бумагомараки, сующие всюду свои любопытные носы.

Я благоразумно промолчала.

— Ну? — рявкнул Харт, — задавайте свои чертовы вопросы! И побыстрее, у меня мало времени.

Я не стала тянуть и приступила к делу. Вопросов у меня было немного, но ни один из них не понравился инспектору. Подозреваю, ему бы сейчас не понравилось, даже если б я спросила, который час. Но на вопросы он ответил, скрипя зубами, правда, но это меня не очень беспокоило.

Наконец, он вновь поднялся с места:

— Все. Больше я ничего не могу вам сообщить.