Кайто широко улыбнулся, с гордостью и полной искренностью.

– Три блока жизнеобеспечения звездолёта из восьми прекратили функционировать. Навигационное оборудование отказало на сорок процентов, – раздался из динамиков спокойный, даже, можно сказать, мертвенный голос рулевого.

– Вы сделали это?! Как?! Когда?! – едва шевеля губами, пролепетал Ра-Гор. Нет, не испуганный, ошеломлённый так, что насилу мог пользоваться речевым аппаратом.

– А вы помните, как показывали мне управляющие консоли звездолёта? Они и впрямь меня впечатлили… Но трогать их вы позволили мне зря. Конечно, я тогда ещё не знал, в какую сторону и как далеко зайдут наши переговоры, однако, решил подстраховаться… Вирус был закачан в мой проектор ещё на Арделле. Я сделал его просто так, потому что мне было это по плечу, а заняться толком нечем. И мне это пригодилось!

– Вам хватило нескольких секунд?!

Кайто весело кивнул, проявляя легкомыслие, достойное вечеринки в кругу своих, а не беседы с потенциально опасным созданием, принадлежащим виду, каждый представитель которого способен и умеет голыми руками порвать в клочья взвод десанта людей. Бесшабашная отвага человека, который искренне убеждён, что терять ему нечего, даже если на самом деле имеет столько, что ему любой позавидовал бы. Впрочем, отринуть жизнь Кайто отнюдь не спешил, любил он её искренне, истово и бескорыстно, просто был уверен, что иногда бывают ситуации, когда её не только не зазорно на карту поставить, но ещё и никак не получается иначе. Он не питал ни малейших иллюзий насчёт того, до какой степени сейчас во власти у хозяина космического корабля. Совершенно бесправен на борту чужого, едва знакомого судна, что не ответит ни на одну его команду, даже если Кайто освоит в совершенстве панель управления, так как не настроено на него, и при любой попытке сочтёт за врага.

Ра-Гор молчал, не шевелился и даже не моргал. Холодная статуя с глазами, заточившими в себе целый океан мерцающих звёзд. Обычно у его соотечественников были совсем другие глаза – белые или серые, блёклые, тоскливые, неживые. Но Ра-Гор – совсем иное дело, и притаившейся за его сетчаткой фиолетовой бездной Кайто залюбовался. Капитан явно боролся со своей гордостью, если не выразиться прямо – гордыней. Наконец, он разомкнул губы и тихо промолвил:

– Сухая красная почва моей планеты. Зоахимы. Я хотел бы увидеть её снова зелёной и плодородной. Хотел увидеть влажные леса и тучные поля. Мы ничего не должны чувствовать, но я был совсем ребёнком, всего пятьдесят лет, и мне попались записи о других мирах. Деревья, такие высокие, что их листва кажется крышей огромного храма. Дышащий полумрак глубоких чащ, откуда сверкают жёлтыми глазами неведомые хищники… Что-то сдвинулось во мне, я был очарован. И первой эмоцией за весь период моего существования стала зависть, обжигающе-мучительная. Ты никогда не задавался вопросом, подходит ли тебе твоё тело? Ведь они достаются нам случайно, и почти всё, что мы имеем, заложено в нас без непосредственно нашего участия. Это возмутительно. В то мгновение я хорошо понял одно – я не в своей оболочке, не в своём месте и времени. Меня, как куклу, которая надоела, засунули в чулан, или, того хуже, на давно загнивающую свалку. Мои предки ходили по траве, и выживание их не зависело от целостности воздушных куполов. Горы, голубые, коричневые и зелёные, с белыми шапками… Как будто сама земная кора пытается подать руку звёздам. Наши горы багряные и голые. Скелет планеты торчит вверх, продолжая скалиться космосу. Бесплодная почва, но я представил, что было бы, возроди мы её к новому будущему. В наших хрониках говорится, что прежде даже у нас так было… Но мой народ считает, что это лишняя трата времени и ресурсов. Точнее, так официально говорят, на деле же подобные ограничения помогают контролировать население, а недовольных устранять. Сухие пайки и узко ограниченный профессией набор знаний. Крематории, куда списывают излишки… Бесполезных граждан. Ты говоришь о сказочно прекрасных вещах, но в моём мире нет сказок.

– Ещё бы, вам ведь нельзя мечтать, это опасно для вашего правительства, – бросил Кайто, понимающе хмыкнув.

– Но, знаешь, глядя на тебя в эту минуту, я вдруг подумал, что мог бы попробовать.

– Ты можешь! – ободряюще и с абсолютной верой в собеседника выдохнул Кайто.

– Я сделаю то, что ты просишь. Пожалуйста, останови твой вирус.

Кайто кинулся по коридору к рубке управления, ворвался туда, чуть ли не снеся шлюзовую дверь, и, оттолкнув рулевого, начал что-то набирать, двигая пальцами на предельно возможной для человека скорости. По овальному дисплею побежали целые колонки цифр, знаков, букв, складываясь в сложно переплетённый код. Кайто, не отводя от них сосредоточенного взгляда, водил ладонями над разноцветными блоками клавиш, нажимая то одну, то другую, а к некоторым просто поднося проектор. Противник, однако, вполне сердито огрызался – скорость разрушения системы всё росла и росла.

– Ого! Этого я не предвидел! – изумлённо выдохнул Кайто.

Ра-Гор задумчиво прищурился. Испуганным он не выглядел, но, пожалуй, хладнокровно просчитывающим выгоду даже столь критического положения – да. Удобно, когда паниковать тебе нечем, однако.

– То есть, что ты имеешь в виду?

– Программа совершила мутацию, теперь я не могу блокировать её! – с досадой вскричал Кайто, хлопая себя ладонью по лбу, как если бы думал, что он полный идиот, – Ладно, попробую хотя бы заглушить сигнал и смягчить последствия, – тут же снова взял себя в руки он.

– Поздно. Мы входим в атмосферу планеты, и сейчас врежемся, – обречённым тоном сообщил рулевой.

– Как мы вообще оказались рядом с этой планетой? Ещё совсем недавно ничего не было не только в иллюминаторах, но и на самых дальних радарах! – недоуменно промолвил Ра-Гор.

– Я же говорил, система навигации отказала, мы отклонились от курса. Разрешите сообщить, что скорость движения по мере развития вируса также возрастает в катастрофически быстро развивающейся прогрессии.

Кайто никак не реагировал на эту беседу. Он сосредоточенно выстукивал новые и новые комбинации символов, стремясь выправить положение. Он заглушил все двигатели, но звездолёт продолжал падать по инерции, завывая низким гулом и выжигая атмосферу. Огненные потоки обволакивали всю внешнюю обшивку корабля, корпус наверняка раскалился так, что не только при соприкосновении с ним, но и в непосредственной близости любое живое существо с белковой структурой обратится в пепел, даже и костей не останется – при мыслях об этом даже достаточно хладнокровный Кайто передёрнулся.

Выругавшись на невероятной смеси аж десяти совершенно различных по семантике и акустике языков, Кайто дёрнул рычаги ручного управления, выворачивая каждый из них под абсолютно дикими углами. Звездолёт сделал то, чего сделать технически не мог – пошёл юзом, потом развернулся брюхом и тем боком, где на схеме отличались наименее полезные отсеки. Это было последним, что Кайто сумел – тряхнуло так, что не только он, но и гораздо более устойчивые альмайя попадали на пол. Что-то где-то грохнуло, зажглась аварийная тревога, коридор заволокло густым тёмно-серым дымом, и, чтобы тот не проник в кабину, Ра-Гор подполз к дверной переборке и заставил её выехать, преграждая вонючей газообразной субстанции путь. Затем перед ним всё потемнело, он перестал слышать, мыслить и ощущать.

***

Кайто разлепил веки под урчание системы аварийного жизнеобеспечения. Свет в рубке практически отсутствовал, лишь перемигивались цветные электронные огоньки на консоли управления. Альмайя ещё не пришли в себя, что изрядно его удивило – как более выносливая и сильная раса, те должны были гораздо легче выдержать передрягу, и значительно раньше прийти в себя. Кайто попытался привести в действие хоть какие-то системы, но консоль отказалась реагировать на его прикосновения.