– Что это вы тут вздумали учинить?! – визгливо закричал он.

– Мы идём посетить новый мир! – бодро ответствовал Ра-Гор.

– Очень новый, очень дивный, я бы сказал – землю обетованную! – подхватил Кайто.

– Вы издеваетесь?! – врач не мог подобрать нужную фразу. А, исходя из того, как он сверкал глазами и едва ли не пыхтел – фраза эта должна была стать ругательством.

– Всего лишь вдохновляюсь! – отбрил Кайто. – А ты точно достаточно оправился, может, тебе ещё немного отдохнуть? – обратился он к Ра-Гору с искренним беспокойством.

– Нет, я в прекрасной форме, и мы идём наружу прямо сейчас! – Ра-Гор рассмеялся, как мальчишка. Правда, получалось слегка неестественно, видимо, ввиду отсутствия регулярной практики, однако, он очень старался.

– Не могу вам этого позволить!

– Можете, Ян-Ран! Я капитан, я принял решение! Со мной идут Кайто и вы! А кое-кто перестанет притворяться, – Ра-Гор подтолкнул носком сапога валявшегося навзничь пилота, и тот подскочил, причём так, что, как минимум, Кайто бы поклялся, что на долю секунды это чудо полностью оторвалось от поверхности пола, не касаясь даже кончиком пальца, – Друг мой, вы проследите, чтобы тут всё оставалось в порядке.

– Да тут же всё в совершенном беспорядке, о чём вы?! – возмутился пилот.

– И поэтому вы притворялись, будто всё ещё в обмороке? Чтобы не заставили исправлять? – почти ласково осведомился Ра-Гор, – Это же прямой саботаж.

– То есть, вы – ломать, а я – чинить? – процедил пилот.

– Именно! Можете задействовать всех остальных на борту, Иль-Нор, всё равно они блуждают без дела. А мы уходим. Удачи!

И Ра-Гор отвернулся от онемевшего от обиды и ярости пилота. Кайто же с неподдельным научным любопытством разглядывал уникальный феномен – альмайя, испытывающих эмоции. И ведь не поверит же никто, это считается абсолютным вымыслом из слащавых историй для самых маленьких. Чтобы так сломать их код – какого же запредельного уровня сложности вирус требовалось ввести? И как, чем Ра-Гор их подбил на эту авантюру? Альмайя и жажда приключений – в принципе антонимы! Их нельзя запугать и не выйдет шантажировать – не боятся ни боли, ни смерти, и неважно, своей ли, близких ли. У них нет подлинного родства. А уж, когда в перспективе маячит угодить в очевидные и неизлечимые нарушения во плоти, а это означало стать неприкасаемыми, изгоями хуже прокажённых – любые мучения кажутся несопоставимо привлекательнее.

– Проверьте, хотя бы, детектор объектов внешней среды и сканер атмосферы! – закричал пилот, всплеснув руками.

– Это слишком скучно, – буркнул Ра-Гор.

– Если вы отравитесь или задохнётесь, тогда вам будет очень весело… Для нас такие вещи, конечно, не так опасны, но подумайте о своём спутнике, – укоризненно пробубнил пилот.

– Ну, хорошо, показывай… – смирился Ра-Гор.

Кайто ожидал результатов с искренним и даже слегка нетерпеливым любопытством, ему уже осточертело сидеть взаперти. Самосохранение не рисковало подавать признаки своего наличия, зато беспечная уверенность в том, что они справятся с кем и чем угодно, нагло заявила свои права, выступая вперёд и заслоняя всё остальное. Он воспользуется всеми плюсами бесплатного и удобного путешествия, пусть и завершённого так неприятно и сурово. Кайто отлично знал, что вернуться придётся, и что взбучка, вероятно, заставит его взвыть благим матом. Амос Аран никогда не слушал оправданий и не принимал отговорок, ни тщательно взвешенных, ни наскоро высосанных из пальца, да Кайто и не унизится до них. Да, на орехи ему достанется крепко. Не физически, разумеется – отец никогда не поднимал на него руку. Зато Амос простыми словами, даже не повышая голоса и без ругательств, простыми и безобидными на первый взгляд словами мог смешать любого с мусором. Но пока что Кайто беспечно отбросил подальше прочь переживания об этом, предвкушая захватывающий день. То, без чего дома он чуть ли не потолок лез, завывая от скуки, здесь ему предоставили с головокружительной щедростью. Безусловно, наследник, будущий глава рода, надежда и опора отца и младшего братишки, не должен так себя вести, но Кайто было наплевать. Нет, не всегда, только пока он поставил перед собой цель, которой собирался достичь во что бы то ни стало. В конце концов, он – не ходячая совокупность чужих ожиданий, а живой человек. Кайто не дурак и не безвольная тряпка, не трус и не подлец, он непременно примет обязательства и ту пугающую ношу, что прочили ему, первенцу, гордости своего поколения, но потом. А пока – не заставляйте его беспокоиться ещё и об этом. Хватает проблем с Ра-Гором, с которым Кайто всё равно очень рассчитывал поладить, хотя бы из принципа, вопреки неудачному знакомству и тому, во что оно вылилось к данному моменту.

Похоже, местные флора и фауна ещё долго не оправятся после такого вторжения. Слава небесам, что ещё не так сильно все местные звери и птицы пострадали напрямую, как пережили потрясение. Но прогалина там, куда упали чужаки, даже когда они благополучно отбудут восвояси, так и продолжит тлеть некрасивой меткой ещё многие годы. Щёки Кайто зарделись от стыда – вот они, последствия опрометчивости, и расплатились за неё пока что вовсе не они с Ра-Гором, а местные ни в чём не повинные обитатели, которые вовсе не звали гостей и превосходно не видали бы их вовсе. Нельзя так делать, нельзя, и, хотя он думал, что не имел выбора – возможно, ошибался. Надо было предвидеть и такой вариант – и постараться избежать его. Эгоизм и высокомерие чистой воды сыграли против него – на самом деле против них обоих, но отнюдь не в характере Кайто трусливо и лицемерно перекладывать ношу за свои поступки на чьи-то плечи и, не поведя бровью, заявлять, что, мол, его спровоцировали. Даже если так, ему же и решать, поддаваться или нет, и что именно предпринимать. Он был просто обязан не втягивать в их с Ра-Гором конфликт посторонних, даже если речь только о животных. А то, вот, вторглись на не принадлежащую им территорию, как к себе домой. Кайто сердился, что Ра-Гор загнал его в угол, а сам-то! Из-за его оплошности другие попали в безвыходное положение, когда раскалённое, неумолимое, жутко ревущее металлическое чудовище из космоса обрушилось на них!

Нос звездолёта упирался в толстый жёлтый ствол дерева, настолько огромного, что, кажется, от того, что в него врезалась такая махина, оно даже не накренилось. Огромный лист цвета мутного топаза, пригодный послужить опахалом для существа раз в десять большего, чем любой динозавр, навис над кораблём, кажущимся на фоне подобного не более, чем детской погремушкой, упавшей в кусты. Пара других деревьев, поменьше, расположенных вблизи, изрядно покосились, видимо, от ударной волны, и оставалось лишь надеяться, что они хоть как-то выправятся и обретут новую силу, а не зачахнут и не умрут. Жёлтые колосья торчали со всех сторон, хотя непосредственно вокруг звездолёта был выжжен приличный круг, внутри которого аж сама земля почернела – они шевелились от ветра, их высота составляла два с половиной роста Кайто, а вершины увенчивались пушистыми метёлками. Они вполне тянули на основную флору здесь. Миллиарды одинаковых, точно под копирку сделанных, стеблей стояли диковинным лесом, и от них поневоле рождалось впечатление, что звездолёт невесть какой магией уменьшился до размеров чуть ли не спичечного коробка на пшеничном поле. Хотя как хоть сколько-нибудь полезный злак эта трава не выглядела даже отдалённо. Сорняк, пустоцвет, на взбитую вату похож, а толку ни на кончик ногтя. Ящерка, что бежала вверх по одному из стеблей, остановилась на уровне глаз Кайто, холодным изучающим взором уставилась на него, высовывая и убирая длинный раздвоенный язык. Её чешуя, светло-терракотовая, покрывала её тело треугольными пластинками размером с ноготь, они выглядели как своеобразное металлическое оперение, и, казалось, стоит зверушке испугаться – как она тут же ощетинится ими наподобие дикобраза. Трогательное в своей первобытной непосредственности и наивности существо, явно не ведающее, какую колоссальную угрозу могли нести в себе незваные гости планеты. Кайто успокаивающе поцокал ей, с любопытством ожидая реакции. Ящерка шумно выпустила воздух через ноздри, будто бы забавно фыркнула, и в мгновение ока юркнула по колоску вверх, нырнула в густое и пышное, будто облако, мохнатое соцветие. Кайто подождал, но больше она не высунулась. Ну, ещё бы, на её месте Кайто и вовсе бы не появлялся, пока большие, страшные и неизвестные не пройдут мимо. Откуда ей знать, вдруг они питаются такими милыми крохами, как она. Пытаться извлечь её из укрытия насильно, причиняя бедняжке дополнительный стресс и не считаясь с её выбором, Кайто не стал. Необходимо помнить, что он здесь не у себя, и без него превосходно обойдутся. Навязываться тем, кто тебя не хочет, кого ты тяготишь – плохо, дурной тон, признак отсутствия воспитания. А некоторые разумные виды запирали некоторых, более отсталых, животных в тесные клетки, где не развернуться, не раскинуть лапы, негде бегать и прыгать. Дикарство и варварство. Хотя Кайто и не ходил по местам, где зверей показывали публике за деньги или просто так, не выпускал несчастных на свободу, громя всё, что им мешало, и рискуя прослыть невменяемым и опасным – он всегда высказывался резко против эксплуатации изумительных созданий, обитающих в природе бок о бок с людьми и теми же гофра.

По воздуху пролетели какие-то бесцветные тусклые существа, будто бы сплетённые из бледных паутинных кружев, поднимая и опуская хрупкие нежные крылышки, сквозь которые можно было разглядеть всё, что они заслоняли. С виду как насекомые, размером эти существа не уступали орлу. Их полёт был похож больше на нелёгкое плавание по воздушным потокам, увлекающим трогательных созданий так, словно они вовсе не имели веса. Стремительными рывками они как бы выбрасывали себя из одной воздушной струи, и, беспомощно трепыхаясь, ловили другую. Чёрная тень упала на этих нежных то ли птиц, то ли мотыльков, и нечто непомерно огромное схватило одного из несчастных загнутыми книзу когтями, больше похожими на зазубренные по внутренней стороне железные крючья, только живые. Раздался злобный клёкот, и хищное создание увлекло свою добычу вверх быстрее, чем Кайто и Ра-Гор могли успеть разглядеть потенциального врага – ведь кто сказал, что один из таких монстров не попытается закусить ими? Прозрачные светлые псевдо-бабочки не выглядели питательными. Наверняка в рацион неведомой то ли птицы, то ли безымянной пока что твари входит что-то или кто-то ещё.

– Посмотри на это, Ра-Гор. Обыватель испугался и растерялся бы, ну, да что взять с жителя благоустроенного по высшему разряду города. Шаманы Бранли стали бы искать знаки судьбы и пытаться получить указания от сил, управляющих этими краями. Говорят, что их духи – не выдумка, что их теофании можно увидеть, и они иногда активно вмешиваются в быт Бранли, но это ничего не значит – глупо взрослому индивиду любого народа не отвечать за себя лично, а всегда полагаться лишь на главных, кем бы те ни являлись… Охотники увидели бы здесь еду, свежее мясо, возможность выжить. Поэты – аллегорические сравнения, изящество красок и форм, изысканность и утончённость, источник высокого вдохновения, романтику, которой нет, потому что всё это создано определённым набором законов. И только мы, именно мы, учёные, призваны постичь эти законы, овладеть их секретами, научиться влиять на них, чтобы сравняться с актом творения. Наблюдая за юркими и небольшими хищными зверьками, мы учимся адаптироваться к враждебной для нас среде, добывать укрытие и пищу. Следя за резвящимися рыбами – начинаем придумывать способ оказаться под водой надолго и не захлебнуться. Слушая певчих птиц – мечтаем о полётах. Животные могут менять внешний облик, привычки, среду обитания. Атавистические части тела отмирают, появляются более подходящие для той или иной среды. Мы ускоряем этот процесс. Управление собственной эволюцией – единственное, что нас отличает от них, а вовсе не дар речи, поскольку многие формы жизни могут довольно точно воспроизводить её большими кусками, и даже сами комбинировать фразы, но, при этом, звания разумных не заслужившие, поскольку они не понимают того, что делают… Умом своим мы тоже кичиться не вправе – даже муравьи ведут сложную, систематизированную деятельность, хотя, конечно, у них работают только инстинкты. Но что, если есть такие высокоразвитые сущности, для которых даже сложнейшие из наших вычислений выглядят не более осознанно, чем для нас – поведение насекомых?