– Я уже думала, кормилица, но сказать ничего не могу почтенному Ферхату. Я не смогу…

– Конечно, дочка, ты и раньше не очень-то жаловала этого купца, а уж теперь, когда здесь появился этот несчастный… – Есфирь не договорила, только махнула рукой.

Мириам неожиданно смутилась и опустила голову, кусок финика застрял в горле.

– Что ты этим хочешь сказать, кормилица?

– А что я могу сказать? Ничего, Мириам, ничего. Что мне говорить тебе? Ты госпожа, хозяйка такого большого дома. Молода и богата. Что уж мне говорить! Но молодость быстро пройдет, дочка, богатство может иссякнуть. И что останется в конце, Мириам? Ты надеешься, что этот несчастный скиталец полюбит тебя?

– Мне ничего не нужно от него, кормилица, – Мириам тяготил этот разговор. Правда за долгие годы одиночества старая Есфирь стала ей дороже матери, которую она уже совсем не помнила. Но сейчас она не хотела раскрывать перед ней своё сердце и признаваться в том, в чём сама себе ещё боялась признаться.

– Конечно, не нужно ничего, – согласилась с ней кормилица. – А что у него есть? Дырявая сума да сухая трава. А что там еще было в этой сумке, Мириам, каменная пыль и деревянные молоточки? Нищий он и есть нищий, что с него взять! Убогий скиталец… только сможет ли он оценить твою любовь, Мириам?

– Госпожа, – на пороге кухни стоял старый слуга Ионис.

Есфирь замерла на полуслове, с поклоном отступила от стола и, не заметив пса, чуть не упала через его широкую спину.

– Все ваши люди собрались за оградой в роще, госпожа, – поклонился Ионис. – Ждут ваших распоряжений.

– Иди. Я сейчас.

Мириам запахнула лёгкую тунику, подвязалась широким поясом, пышные волосы убрала под плотный платок, заплела его на манер арабских купчих. Серый хитон одела сверху. Молча посмотрела на притихшую кормилицу. Может она и права? Кто знает? И вышла из кухни во двор.

Люди пришли все, их было достаточно много. Простые слуги, жившие уже много лет в доме Мириам, и рабы, которых отец привез ещё из Финикии. После его смерти Мириам предложила рабам вольную и отпустила на все четыре стороны. Многие ушли, но многие и остались, создали свои семьи, у некоторых были уже дети.

Разделение на слуг и рабов осталось по старинке. Жильё тоже делилось, у рабов оно было похуже, но в благодарность за их труд Мириам ещё пять лет назад решила обновить крышу, полы, сделать жилище более уютным, поделила его на семьи. Кто захотел уйти и поискать лучшей жизни, зажить своим хозяйством, получали расчет. «Плохой слуга – несчастье для дома», – так всегда говорил отец, и она не забывала мудрых слов.

Мужчины и женщины стояли отдельными группами, тихо беседовали, поджидали хозяйку. Детвора суетилась между ними, затевая игры и шумно споря, кому водить. Проходя мимо женщин и заметив среди них кухарку, Мириам остановилась.

– Саиса, ты почему здесь? – удивилась она.

– Велели всем прийти, госпожа, – последовал прямой ответ.

– А кто, по-твоему, накормит всех этих людей обедом, если они будут работать весь день? Отправляйся на кухню и забирай свою помощницу, она тебе пригодиться больше, чем здесь. И Сарру уведи от греха подальше, – тихо добавила Мириам. – И готовьте всё: суп, рыбу, овощи, мясо, хлеб. Воды побольше заготовьте, и пусть Яруф сюда в рощу привезет несколько кувшинов на ослах. Ступайте!

Сарра капризно надула губы и не хотела никуда уходить. Мириам пришлось схитрить. Она присела возле девочки и зашептала ей на ухо.

– Сарра, сестрёнка, тебе нужно будет помочь мне. Я стану присматривать за работой здесь в саду, а ты будешь принимать полные корзины во дворе и смотреть, чтобы женщины очень тщательно перебирали оливу от сора и листьев. Хорошо? Мне больше некому доверить такую важную работу, Сарра, иначе масло получиться горьким и не таким зеленым, как надо.

Лицо ребёнка просияло от удовольствия, девочка улыбнулась, чмокнула Мириам в щеку и понеслась вслед за уходящей кухаркой.

Работа закипела. Женщины растягивали на весу прочные холсты под каждым деревцем, мужчины поочередно оббивали длинными шестами ветки. Олива градом сыпалась на полотно вместе с листьями и обломанными веточками. Когда эта первичная работа была завершена, оливу пересыпали в плоские корзины, откуда детвора быстро выбирала нападавший мусор. Женщины переходили на следующее дерево, а мужчины повыше ростом собирали вручную те плоды, которые так и не опали с веток под ударами шестов. Работа было несложная, но медленная и кропотливая. Нужно было собрать всё, до последней оливы.

Уже ближе к полудню мимо рощи по объездной дороге ехал помощник купца Ферхата. Издали Мириам узнала его и махнула рукой. Новая красивая повозка, запряженная гнедой лошадкой, свернула с дороги в рощу.

– Араис! – женщина отставила корзину полную оливой и подошла к вознице, тот почтенно поклонился и пожелал госпоже удачного дня. – Передай, пожалуйста, своему господину мою просьбу, если он в городе.

– В городе, госпожа, – Араис согласно кивнул головой. – В своей лавке разбирает новый товар. Собственноручно раскладывает его по полкам, госпожа. Собирался завтра ехать к вам и привезти ткани, которые вы выбрали.