Мокхар давно знал всю правду про отца и про Орден в котором тот состоял. Его мать была удивлена тому, что ее сын отреагировал столь спокойно на подобную весть. Все-таки их мир был светлым, в нем поклонялись Вседержителю, а Орден Лунной Ночи ненавидели и считали абсолютным злом. Возможно, что причина тому то, что Гинара никогда не называла Орден злом. Даже наоборот, не редко рассказывала о нем ему перед сном. Как-то Мокхар даже сказал, что он гордится своим отцом, ибо тот является одним из сильнейших магов из всех. И ему очень хотелось увидеть Палача, а потому своего двадцатилетия он ждал как одержимый. Девочкам же Гинара не стала ничего рассказывать, а Мокхар ее в этом поддержал.

— Мама, когда же он придет? Мне уже пять дней как исполнилось двадцать лет, а отца все нет!

— Терпения, Мокхар. Ты же знаешь в каком именно Ордене состоит Палач и кем он там является. У него много дел, но он придет за тобой, можешь не сомневаться, — она не пыталась утешить сына, ибо знала, что Чардо явится.

— Мне бы твою уверенность!

— Темные тем и отличаются от светлых, что не нарушают данного слова. Палач мне как-то сказал: «Слово Тьмы нерушимо». Так учил его сам Глава Ордена, а тот услышал подобное от самого Люцифера.

Забили в колокола и тамтамы в церквях Вседержителя и их музыка разносилась далеко окрест. Гинара забеспокоилась, но вскоре успокоилась.

— Конечно, сегодня ведь последний день Благословленной Седмицы, — выдавила она из себя улыбку.

Мокхар недовольно фыркнул, ибо не нравилась ему эта церковная музыка. С тех пор, как он узнал всю правду об отце и его Ордене, он перестал любить все, что было хоть как-то связано с Вседержителем и его церковью, а также со светлыми. Такая вот неприязнь появилась в нем и он не скрывал ее перед матерью. Но стоило ему покинуть порог дома, как приходилось преображаться и притворяться верным сыном и рабом Вседержителя. Даже в церковь ходить приходилось, но, когда все произносили молитвы, Мокхар просто шевелил губами, делая вид, что произносит ее тоже. Один из его друзей обратил на это внимание. Точнее, тот заметил, что Мокхар бубнил столь тихо, что его было невозможно услышать. Сын Палача не растерялся и сказал, что молитвы предназначены лишь для Вседержителя. Произнося их, каждый из детей Его воздает Ему хвалы и просит о защите или благе. Так почему нужно произносить молитву громко, коль это предназначено исключительно для тебя и Отца? Пусть и не сразу, но друг принял такой ответ. А когда нужно было приложить левую руку к груди, опуститься на одно колено и возблагодарить Вседержителя за еще один прожитый день, Мокхар говорил эти слова громко, а после шепотом добавлял: «Будь ты проклят».

Он посмотрел на мать, а взгляд той был устремлен ему за спину, и было в нем столько счастья, что невозможно описать. Глаза матери заблестели и она готова была расплакаться. Мокхар повернулся и увидел его. Он сразу понял, что это его отец.

— Сын мой, — Чардо подошел и обнял его. Странное чувство — объятье родного отца. Никогда прежде ему не доводилось ощущать это.

Палач отстранился, но руки его были на плечах сына.

— Как же ты вырос. Но что с твоими глазами? И волосами тоже? Ведь в детстве ты не был таким.

— Они стали меняться спустя два года после твоего последнего визита, — заговорила Гинара.

— Ну и пусть. Ведь ты у меня особенный.

— Отец…, — ничего другого не нашлось, что сказать Мокхару и он вновь обнял Чардо. — Я уж подумал, что ты не придешь.

— Я обещал вернуться и я вернулся.

— Почему ты не пришел сразу на мое двадцатилетие?

— Были кое-какие дела, Мокхар. Я хотел прийти еще вчера, но почему-то не получилось. Ваш мир словно стал непроницаем для темных, — Палач отпустил сына.

— Думаю, это из-за Благословленной Седмицы, — объяснила Гинара.

— Надеюсь, что это так, — Палач осмотрелся. — А где же девочки?

— Динсара замужем, а Абидейла сейчас вместе с другими слушает церковную музыку.

— Замужем? Когда это случилось? — ученик некроманта был изумлен.

— Четырнадцать дней назад, отец, — ответил Мокхар.

— И я не увидел этого…, — Чардо был опечален, что пропустил столь важный день.

— Отец, ты ведь пришел, чтобы забрать нас, ведь так?

— Глава Ордена разрешил мне взять с собой лишь тебя, Мокхар.

— Но как же мама и мои сестренки?

— Они останутся здесь. Не волнуйся, я научу тебя перемещаться и ты сможешь посещать их когда захочешь, — он немного потрепал волосы сына.

Мокхар обернулся к матери, но та лишь понимающе кивнула. Она отпускала своего первенца с отцом.

— Когда отправляемся? — поинтересовался он.

— Хоть сейчас, — улыбнулся отец.

Попрощавшись с матерью, Мокхар попросил ее поцеловать за него Динсару и Абидейлу. Кроме того, он обещал возвращаться как можно чаще.

Церковная музыка усилилась и стала звучать куда громче. Гинара обратила на это внимание, но не придавала никакого значения.

— Странно. Обычно они не так громко звучат, — прошептала она.

— Что ж, Мокхар, пойдем. Чем больше будем медлить, тем сложней будет нам покинуть семью.

Сын подошел к отцу и тот положил руку ему на плечо. Их силуэты стали расплывчатыми… И тут задрожала земля. Палач и Мокхар начали перемещаться, но у них ничего не получалось. Чардо усилил заклинание телепортации, но все было тщетно.