– Так чем же Вам так приглянулся этот, как Вы сказали, «странный труп»? На мой взгляд, бомж как бомж. – Невольно глянув в сторону холодильника, отвечал Фёдор.

– Ну не скажи. Лучше пойдём, я покажу тебе, почему он не похож на людей, ведущих подобный образ жизни. У нас ещё есть полчаса рабочего времени на маленькую лекцию. Думаю, она будет Вам полезна и интересна. – Приглашающим жестом позвал Павел Иванович Фёдора. Они прошли в комнату, где на носилках лежало тело, подвезли их к столу, на котором проводились вскрытия и перенесли на него труп.

– Ну что же, коллега, приступим. – С этими словами старый доктор скальпелем разрезал на усопшем одежду, и аккуратно вытащив её, бросил в мусорный контейнер. – Или нет, давайте Вы мне расскажете, почему он не подходит под категорию бездомных людей. И так, смотрите и оценивайте, забудем о том, как выглядел он минуту назад в тех обносках.

– Хорошо, только давайте я его сначала отмою. – Отвечал Фёдор, надев резиновые перчатки, взял в руки резиновый шланг, предназначенный именно для таких случаев.

Минут через пять, закончив с водными процедурами, удивлённый практикант с не поддельным интересом рассматривал тело.

– А Вы доктор удивительно внимательны, этот человек абсолютно не похож на бомжа, даже язык не поворачивается так его называть. Смотрите, каких правильных форм тело, такое ощущение, что он не скитался неизвестно где, а каждый день занимался в приличном спортзале. А кожа? – Всё больше удивляясь и восхищаясь, продолжал Фёдор. – Обратите внимание на эту бархатную кожу, ей могла бы позавидовать любая женщина.

– Вы правы, уважаемый коллега. – Улыбаясь и слегка иронично, отвечал Павел Иванович.– Но, говорите, же дальше.

– А лицо? Оно феноменально! Я бы никогда не сказал, что оно красиво, но то, что оно не ординарно, это точно. – Всё больше распалялся Фёдор – Ответьте мне, кто были его предки? Без сомнения и европейцы, и азиаты и, может быть даже арабы, да и китайцы, определённо китайцы. Может быть, или мне это только кажется, здесь не обошлось и без африканского континента. Это лицо также загадочно, как лицо Джоконды картины Леонардо да Винчи, лишь с той разницей, что на картине загадочна улыбка, а в нашем случае загадочно все лицо!

– Может быть, может быть… – уже и доктор заинтригованно смотрел на лежащее перед ним тело. – Обратите внимание на руки. Ими одинаково можно как играть на фортепьяно, так и свернуть кому-нибудь шею. Какие они изящные, и в тоже время сильные.

– Вы правы, док! – Сказал Фёдор, не заметив, что первый раз так фамильярно назвал Пал Ивановича. – Вы правы!

– Ох, чует моё сердце, этот покойный ещё преподнесёт нам сюрприз и не один. Слегка нахмурился Павел Иванович.

– Так что же мы ждём? – С каким-то уже остервенелым нетерпением отозвался юноша. – Давайте его скорее вскроем, да и посмотрим, от чего остановилось его сердце, ведь на теле я не наблюдаю никаких признаков насильственной смерти.

– Весьма похвально, что вы готовы работать сверхурочно и приятно видеть ваш энтузиазм, но, дорогой мой, отдыхать нужно не только моему старенькому организму, но и вашему молодому, и может даже в большей степени, чем моему. Так что давайте отложим разгадку, сей тайны, хотя бы до завтра. – С этими словами Павел Иванович снял с себя большой кожаный фартук, в котором он обычно занимался своей ежедневной работой.

– Вы как всегда правы, дорогой мой доктор, только знаете, мне нисколько не хочется возвращаться домой. – Фёдор снимал так называемую «хрущевку», маленькую однокомнатную квартирку, не далеко от городской больницы. – Я уж лучше здесь останусь. Не хочу просидеть сиднем в раскаленном каменном склепе, название которому «А ля бетонная кукуруза».

– Эх, Феденька, – Павел Иванович был слегка задет сравнением молодого человека, – не знаете, вы, нынешняя молодёжь, какого это ютиться по пять и более человек в одной комнатушке в бараке, где из всех удобств холодная вода на общей кухне, да и то не везде. Только в послевоенное время, и этому люди были рады, да и куда народ было расселять? А уж когда при Хрущеве стали эти, как Вы выразились, «бетонные кукурузы» строить, людям они казались ну, если не дворцами, то по меньшей мере, прекрасным и достойным жильём. Своя, отдельная, пусть и малометражная, но со всеми удобствами квартира, да плюс всегда горячая вода. Вам молодым, выросшим, в комфорте кондиционеров и никогда не видевших зловонных выгребных ям, рядом с играющими во дворе детьми, этого не понять. Вспомните-ка Володенька, как совсем недавно Вы еще совсем юным мальчуганом спешили к металлической, несуразной палатке скорее напоминающей военный бункер, чем торговый павильон. В ней продавались невиданные всеми нами доселе заморские яства. А ведь эта палатка уже тоже стала историей! И к этой палатке, как символу перестроечного времени, как и к истории своего государства, да и любого другого, нужно и должно относиться с уважением. Старый Арбат в Москве сделали улицей только для пешеходов, и это прекрасно. Только мне кажется этого мало! Нужно хотя бы в одном городе страны создать пешеходную «Улицу Истории». Двигаясь по которой, люди по правую сторону увидели бы все прекрасное, созданное человечеством за все время существование нашей цивилизации. Это великие ученые, великие писатели и художники, музыканты и композиторы, артисты и люди всех творческих профессий и их творения, посвятившие себя нести людям доброту и любовь, истинную доброту и истинную любовь. И, конечно, простые люди, руками которых было создано все это великолепие. А по левую руку идущих экскурсантов по той же улице стояли бы великие, нет, не великие, а низкие злодеи всего человечества! С их пыточными! С их тюрьмами! С их лагерями! С их машинами для убийства! С их ненавистью к мыслящим не так, как им хотелось бы! И еще, я верю, что когда-то, может быть совсем скоро, по обе стороны этой улицы будут стоять люди и их творения, воплощающие в себе лишь только созидание, любовь и доброту!

– Простите, доктор, опять вы правы. Просто, как представлю себе, что придётся весь вечер тупо смотреть в телевизор и каждые полчаса нырять под холодный душ, хорошее настроение сразу улетучивается вместе с надеждой на прохладную ночь. – Фёдор вздохнул, накрыл простынёй обнажённое тело странного покойного и с обречённым видом пошёл собираться домой.

– Вот видите, у Вас хотя бы есть прохладная вода. – Улыбаясь, сказал ему в след Павел Иванович. В ответ Фёдор лишь устало махнул рукой.