– Ну а вдруг он творит мир без цели? – влез я.

Мне стало как-то даже обидно за старого доброго Бога, в которого я, родившийся в атеистической стране, не то чтобы верил, но все же хотел иногда, чтобы нечто подобное существовало: могущественная отцовская фигура, прощающая грехи, тот, к кому всегда можно воззвать о помощи.

– Тогда он подобен маленькому ребенку, не отдающему себе отчета в том, что делает, – брат Пон развел руками. – Как в таком случае он может быть истинным, разумным Богом?

Вопрос был откровенно риторическим.

– Вот, теперь ты видишь, что сама идея Бога пустотна, на нее нельзя опереться, – продолжил монах, удовлетворенно потирая ладони. – Так же пустотно и все остальное. Давай, приведи мне пример того, что реально существует в твоей жизни, назови нечто такое, на что ты можешь опереться.

– Нуу… – я заморгал, взгляд мой упал на мои колени. – Вот оно, мое тело!

– Твое? – улыбка брата Пона стала еще шире. – Живущие в нем существа считают это скопление мяса, костей, слизи и жидкости своим домом и источником пищи. Разнообразные черви пируют внутри тебя в данное мгновение, миллионы крошечных организмов размножаются и процветают, а если к ним в компанию добавится всего один враждебный… то «твое» прекрасное и надежное тело погибнет, станет грудой падали. Мгновение – и нет его.

Нарисованная монахом картина заставила меня содрогнуться.

– Но если нет тела, то нет ничего! – воскликнул я.

– Вот, ты начинаешь понимать, – сказал брат Пон. – Но забудем пока о твоем теле. Какие другие опоры выдумывают себе люди?

– Деньги, – предположил я.

– Да, многие верят, что тот, кто обретает богатство, получает надежность и безопасность. Но это само по себе не так, поскольку у богатого забот больше, чем у того, у кого ничего нет, – ему есть что терять, и это тоже источник волнения, страданий и печали. А кроме того, как можно наслаждаться достатком, если у тебя нет тела? Зачем он?

Ну да, яхты, гоночные автомобили, изысканные яства и вина, роскошные женщины – всем этим трудно наслаждаться, если ты не располагаешь упомянутым выше мешком из кожи, куда сложены куски мяса и кости, а также налиты многие виды слизи и жидкости.

– Любовь? – высказал я новую версию.

– Трудно найти что-то более эфемерное, чем нездоровая привязанность, которую обычно называют этим словом, – сказал брат Пон, и я не мог с ним не согласиться: в вечную любовь веришь лет в шестнадцать, потом обычно умнеешь. – Она проходит. Рассеивается, как дым на ветру. Истинной же любви привязанный к «я» человек, замкнутый на свое эго, не видящий ничего, кроме себя самого, знать не в состоянии. Материнский инстинкт, половое влечение, подсознательная жажда выгоды, привычка – вот что скрывается за «любовью», а чего стоят все эти вещи без того же тела, о котором мы говорили?

– Но тогда… – я помолчал, пытаясь сформулировать мысль как можно понятнее. – Неужели все, за что мы цепляемся – деньги, любовь, власть, семья – опирается на тело?

– Да, – подтвердил монах, – все это опирается на пустоту и само по себе пусто. Только осознание этого позволит тебе двигаться по пути к свободе, без этого ты не сделаешь и шага. Логично при этом начать с основы, с того, на чем покоится все остальное, а именно с тела. Теперь при всяком удобном случае ты будешь созерцать его.

Я заворочался, прокашлялся, недовольство коснулось сердца мохнатой холодной лапкой. Я приехал сюда для того, чтобы заниматься духовными делами, а не для того, чтобы таращиться на себя любимого… И вообще, как я это сделаю, мне что, предоставят ростовое зеркало?

Сомневаюсь, что подобные вещи есть в хозяйстве у обитателей Тхам Пу.

– Всему свое время, когда-нибудь ты осознаешь Пустоту двух видов, то есть пустоту индивидуального «я» или чего-либо; затем – Пустоту четырех видов, формула которой такова: я не пребываю где-нибудь, я не являюсь чем-нибудь кому-нибудь, не существует моего где-нибудь, не существует моего чего-нибудь в чем-нибудь.

Мозг мой вскипел в попытке осознать, что мне такое сказали, но брат Пон на этом не остановился.

– Затем ты доберешься до пяти способов осознания Пустоты, в которую включается пустота способности видеть индивидуальное «я», пустота способности видеть что-либо, принадлежащее индивидуальному «я», неизменность, устойчивость и вечность, – продолжил он тем же речитативом, не погружавшим в дремоту, а наоборот, вызывавшим беспокойное, даже тревожное состояние. – Потом до восьми способов осознания Пустоты, до десяти, до двенадцати и в конечном итоге до осознания Пустоты сорока двумя способами, выше которого нет и не может быть ничего.

К моему облегчению, перечислять эти способы он не стал.

К практике «созерцания тела» мы приступили следующим же утром.

Брат Пон нашел меня после того, как я натаскал воды от источника, помог на кухне и посидел некоторое время над банками с цветком и многоножкой, расшатывая привязанность к абсолютным качествам.

– Это упражнение позволит тебе избавиться от привязанности к тому, что ты считаешь собой, – сказал он, когда мы устроились в тенечке на берегу Меконга, над крутым откосом, – а заодно облегчит задачу выявления и ликвидации корней-привязанностей, что буквально сосут соки из твоего тела.