И ведь красивым мне кажется цветок сам по себе, а не комплект его кусочков!

В какой-то момент я перестал понимать, на что именно смотрю, сознание то ли помутилось, то ли отключилось совсем, но объект перед моими глазами не вызывал каких-либо эстетических чувств.

– Двигайся дальше, дальше, – я понимал, что слышу тихий голос брата Пона, но его слова не вызывали ни мыслей, ни эмоций, вообще ничего. – Только не напрягайся… Дальше, дальше…

Распад продолжился, теперь я воспринимал сетку из темно-синих волокон и голубую плоть цветков отдельно друг от друга – первая словно лежала на обрывках шелковистой ткани. Картина показалась мне странной и неприятной, поскольку ничего подобного я никогда в жизни не видел и словно оказался на другой планете, где течет совершенно чуждая людям жизнь.

А потом я моргнул в очередной раз и понял, что смотрю на цветок, стоящий в банке с водой, а солнце разогнало туман и понатыкало между деревьями длинных желтых столбов.

– Ощутил? – спросил брат Пон.

– Да… – сказал я потрясенно. – Это было… это было… оно… ну…

– Но сейчас цветок снова красивый? – прервал монах серию моих бессвязных восклицаний.

Я пригляделся.

Да, красота никуда не делась, не пожухла и не растворилась, но теперь я видел в ней определенный налет искусственности, вычурности, и это вызывало мысли о подделке и непонятное, хотя и слабое раздражение.

– Красивый, – буркнул я, понимая, что мне не хватает слов, чтобы выразить мысли, – только иначе…

– Так и должно быть, – брат Пон хлопнул в ладоши. – Значит, ты добился цели. Только не преисполняйся гордости – это всего лишь первый шаг, а их предстоит сделать тысячи. К созерцанию цветка ты вернешься завтра на рассвете, а сейчас поднимайся и отправляйся за водой.

Я поскреб в затылке и с унынием подумал, что завтрака сегодня мне не предложат. И это после жалкого подобия ужина, доставшегося мне вчера?

К разговору об абсолютных качествах мы вернулись в разгар дня, когда я меньше всего этого ожидал.

Святилище Тхам Пу не поражало роскошью, как некоторые храмы Бангкока, и статуя Будды не могла похвастаться золочением – простое изваяние, грубо высеченное из камня. Но зато внутри прохлада властвовала даже в самый зной, поэтому мы сидели там, а не снаружи.

– Продолжим, – сказал брат Пон, и я непонимающе посмотрел на него.

– Ты думал, это все? – монах усмехнулся. – Когда красивое становится уродливым? А наоборот?

Я вздохнул.

Вторая банка, предъявленная мне братом Поном, мало отличалась от первой, вот только в ней не было воды, а на дне свернулась в кольцо самая отвратительная многоножка, которую я когда-либо видел. Покрытое щетинками тело, судорожно дергающиеся конечности, такие жвала, что Чужой из старого фильма позавидует.

– Ядовитая? – спросил я.

– Наверняка. Хочешь проверить? – и брат Пон наклонил банку так, будто собирался вывалить многоножку мне на колени.

Я отпрянул и едва не свалился на спину – так что пришлось опереться на руку.

– Не бойся, – сказал монах с проказливой улыбкой. – Ты мне нужен живым. Конечно, твое «я» я постараюсь убить, но яд тут не поможет… Что делать понимаешь?

Я мрачно кивнул.

– Разглядывать это… эту живность, пока она не покажется мне воплощением красоты.

– Верно! Приступай.

Я осторожно принял банку, и многоножка внутри зашевелилась, подняла голову.

Как может подобное существо вызвать что-то, кроме омерзения и неприязни? Чтобы любоваться ей, нужно быть полностью свихнувшимся маньяком, который ест на завтрак человеческую печень и коллекционирует глазные яблоки приглянувшихся дамочек.

Но отступать мне было некуда, и я принялся за дело.

Сосредоточиться, заполнить сознание образом длинного тела, многочисленных ног, узора на спине, где бурые пятна чередуются с лимонно-желтыми и бледно-зелеными: идеальная маскировка в опавшей листве джунглей. Забыть о том, где ты и кто ты, помнить только о том, что перед тобой, какие чувства оно у тебя вызывает.

И не отвлекаться, не отвлекаться!

На этот раз мне пришлось труднее, чем утром: первую фазу я преодолел быстрее, а потом застрял – многоножка так и оставалась собой, никак не желала распадаться на «запчасти».

– Негативные чувства обычно сильнее позитивных, – заметил брат Пон, наблюдавший за моими потугами. – Не напрягайся, работай, и эффект придет – обязательно, поверь мне.

Я хмыкнул и продолжил упражнение.

Не знаю, сколько времени прошло – даже будь у меня часы, я не имел возможности на них взглянуть, – но в один момент существо в банке превратилось в червяка и две полоски бахромы, лежащих рядом с ним. Я вытаращил глаза, боясь даже моргать, чтобы эффект не исчез, но через несколько секунд не удержался, и все стало как обычно.