[5] Торгсин (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами) — советская организация, занимавшаяся обслуживанием гостей из-за рубежа и советских граждан, имеющих «валютные ценности» (золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, наличную валюту), которые они могли обменять на пищевые продукты или другие потребительские товары. В РИ создана в январе 1931 г., ликвидирована в январе 1936 г., но в альтернативной реальности могла появиться раньше из-за сближения с Японией.

[6] Так в 1871–1932 годах назывался город Иваново.

[7] С 14 января 1929 г. по 11 марта 1936 г. в составе РСФСР существовала Ивановская Промышленная область, в которую входили Александровский, Владимирский, Кинешемский, Костромской, Рыбинский, Шуйский (сперва недолгое время Иваново-Вознесенский) и Ярославский округа.

[8] Должностное звание (не персональное!) в органах ГПУ в конце 20-х — начале 30-х годов ХХ века, соответствующее VII категории. Знаком различия являлась одна шпала в петлице. КРО — контрразведывательный отдел.

[9] Верньо, Пьер Виктюрниен (1753–1793) — французский политический деятель, революционер и выдающийся оратор; глава партии жирондистов. Авторство этого крылатого выражения подтверждает «История жирондистов», однако часто ее приписывают Дантону или Демулену.

[10] В 1919 г. Советская республика предложила Коллинзу драгоценности императорского дома (бриллианты с Большой императорской короны) в обмен на денежные средства (заём в 25,000 USD от Ирландской Республики). Бриллианты были переданы Гарри Боланду, близкому другу и соратнику Коллинза. В дальнейшем Боланд погиб в ходе гражданской войны в Ирландии, но успел передать драгоценности на хранение своей матери с тем, чтобы отдать их только после возвращения к власти ирландских республиканцев. После многих перипетий драгоценности вернулись в СССР только в 1950 г.

Часть вторая

Полыхают дальние зарницы

Они ненавидят Советскую власть, ненавидят трудящихся, создавших эту власть, хотят гибели нашей потому, что наши земли, фабрики, заводы и власть отняты нами в октябре 1917 г. у богатеев, бывших хозяев всего народного достояния.

«Рабоче-крестьянская Красная Армия» (пособие политрукам)

Глава 1.

Все больше убеждаемся, как верна пословица

Солдатами не рождаются — солдатами становятся

Из песни «Неплохо для начала», ВИА "Калинка"

Дом Волковых заслуженно пользовался славой самого гостеприимного в Тутаеве. Маленький городок, в котором и десять тысяч жителей можно было насчитать только спьяну, когда, забывшись, посчитаешь кого-то дважды, уже привык, что на этой квартире стихийно организовались филиалы рабочего клуба, партийной и кимовской ячеек, лектория и клуба по интересам. И потому к Волковым гости шли чуть только не табуном. Просили помочь в своих проблемах, заходили поделиться своими радостями, забегали просто так — развеять скуку и поговорить с умными людьми. Надо признать: тутаевцы были глубоко порядочными, а потому не считали возможным приходить с пустыми руками. Приносили все, что угодно: от громадного налима, до горшочка с медом, и от каравая заварного хлеба, до полумешка картошки. От этих подношений Груша, уже совершенно обжившаяся в городе, иногда хваталась за голову, пытаясь сообразить: «Куды ж эдакую силу харчей девать?», но старательно жарила, варила, парила, строгала бутерброды, и по пяти раз на дню ставила самовар. И, в глубине души, ужасно гордилась своей ролью хозяйки такого замечательного дома.

Ведь теперь торговцы на рынке разве в пояс ей не кланялись, и скидывали цены чуть только не в половину. Кроме того, к немалому своему изумлению, девушка совершенно неожиданно оказалась чем-то вроде третейского судьи для базарного сообщества, и теперь ее частенько зазывали для определения честной цены или степени свежести спорного товара. А все потому, что вслед Груше шептались, будто она спит с обоими Волковыми: и со здоровенным и высоченным младшим, у которого каждый кулачище — верный пуд, и со старшим — свирепым чекистом, который чуть ли не самого Дзержинского заморским премудростям обучал. Ведь после визита в Тутаев товарища из областного ГПУ, по городу пополз слушок о том, что Волков-старший — старый чекист, и что его былые соратники решили проверить: как там их боевой товарищ устроился, и не зажимают ли его в плане бытовых условий? Не чинит ли ему кто-нибудь на свою голову каких препятствий или бог весть еще чего? Слухи ширились, обрастали чудовищными подробностями, и вскоре вся округа судачила о прибывшей в Тутаев по зиме специальной комиссии из Центрального аппарата ГПУ, тщательно обследовавшей условия жизни инженера Волкова и его сына, и арестовавшая по результатам своей деятельности аж несколько сотен бедолаг, имевших несчастье чем-либо не угодить грозному Волкову.

В марте кроме шумно и бурно отпразднованного Международного женского дня, на котором Груша впервые сидела за столом, словно гостья, а оба Волковых и Вася Козельцов сами приготовили угощение и шустрили вокруг девушки, точно заправские официанты, пришел ответ на отправленную в Наркомат Обороны докладную. В опечатанном сургучом пакете содержалась благодарность от Ворошилова, а также — извещение о том, что новые конструкции предложенных ранцевых огнеметов и зажигательных авиабомб приняты Наркоматом тяжелой промышленности к немедленному производству. И в довершении всего — Указ о награждении тов. Волкова В.Н. орденом Трудового Красного Знамени, согласно статуту «за изобретения и рационализаторские предложения, имеющие большое технико-экономическое значение и за большие заслуги в укреплении обороноспособности страны». На следующий день на обоих Волковых и, к немалому удивлению девушки — на Грушу посыпались поздравления. В их числе пришла и телеграмма из областного Управления ГПУ, после чего статус всех троих взлетел чуть ли не до небес.

На заводе затосковали. И директор, и секретарь партийной ячейки сразу поняли: долго Волков-старший у них не останется. Рассчитывали, правда, что хоть младшего удастся удержать, но именно в этот момент грянула еще одна новость: младшего Волкова призывают в ряды Красной Армии. И не в территориалы[1] — в кадровый состав!

Груша, как и полагается деревенской девушке, решила повыть, но ее уговорили этого не делать. Отец и сын выделили денег на соответствующий стол, пригласили гостей, но в последний момент выяснилось, что старший Волков присутствовать не сможет: его вызвали в областной центр для вручения ордена. Так что гранд-пьянка, именуемая в России во все времена «проводы», прошла без участия, руководства и надзора старшего поколения. Что и привело к ожидаемым последствиям. В дальнейшем Всеволод-младший помнил только, что выпил подряд три стакана водки — за Коммунистическую партию, за Красную Армию и за героического отца. Дальнейшее отложилось в памяти смутно. Что-то пел, с кем-то целовался, а Вася Козельцов, кажется, учил его стрелять из своего милицейского нагана. Кажется, даже птицу какую-то подстрелили, но была это ворона, галка или просто чья-то курица, он не смог бы вспомнить и под угрозой расстрела…