Нетрудно было понять, какие ошибки были допущены и где, а также то, как их можно решить. Но первым делом Зоренфелл посчитал своим долгом оповестить отца со свершением чуда! Однако остановился на пороге комнаты и призадумался:

«А что если она решает домашнюю, но не ходит в школу? Возможно, по этой причине её и не исключают. С другой стороны, почему мне никто не сказал, чтобы я этим утром пришел и забрал решенную домашнюю? Ведь я сам вызвался, чтобы сюда притащиться… Хм…»

Хвастануть или не хвастануть — вот в чем вопрос! Терзать самого себя глупыми внутренними спорами Зоренфелл не хотел, потому решил все-таки спуститься и оповестить Эриха.

— Дядь, как поздно вчера Мария музыку выключила?

— Довольно рано, кстати. Мне показалось, что она просто диск меняет, потому не обратил по началу особого внимания, но потом насторожился, из-за чего и пошел к ней, мало ли чего, — объяснял он. — Только вот она мне двери не открыла, отмахнувшись тем, что занята.

— А уроки она вообще делала? — вел тонкую нить Зоренфелл.

— Поначалу да, но чем дальше, тем хуже. В зале где-то есть папка задач, к которым она даже и не притрагивалась.

— Значит, такое уже было раньше.

— О чем ты?

Юноша без лишних слов протянул батяне тетрадку Марии, где красовались неряшливые цифры, грязь на полях в виде нахождения нужных значений и формулы, которые, по всей видимости, она нашла в книжке математики.

— Да ну… — не поверил он. — Неужели она отключила музыку ради решения?

— Представьте себе, — уверенно произнес Зоренфелл. — Думаю, она не совсем против учебы. Пусть Мария и ошибалась, но она попробовала решить вообще все, что было задано.

— Похоже, все идет очень даже хорошо, — обрадовался Эрих.

— Не-а, этого недостаточно. Нельзя останавливаться на полпути. Цель — вернуть Марию в школу.

— Правильно. Если понадобится моя поддержка, только скажи, я все сделаю ради неё…

— А почему сами не проявляете инициативу? Она может почувствовать тепло отцовской заботы и…

— Да, я понимаю, но навязчивость может лишь все усугубить.

— Как отношения могут усугубиться, если она восхищается Вами?

— Восхищается? — переспросил он. — Может раньше так и было, но сейчас я не могу быть в этом уверенным.

— В любом случае, бездействие в суде также карается, — сделал Зоренфелл отсылку на изученный материал по обществознанию.

Пока Эрих с Зоренфеллом разговаривали, Мария уже проснулась и спустилась, чтобы немного подслушать.

— Мария хорошая девочка, даже если Вы скажете лишнего или придете к недопониманию, то с ней можно просто поговорить, извиниться, в случае чего, она безусловно пойдет Вам навстречу.

— Думаешь? — поднял взгляд Эрих.

— По крайней мере мне так кажется.

— Ты, как вижу, хорошо ладишь с людьми. Должно быть, у тебя много друзей.

— Не особо, настоящих друзей очень мало, да и слава у меня дурная… Многому меня обучила мама, за что я ей безмерно благодарен, — с ноткой тоски произнес Зоренфелл.

— Тогда и я ей благодарен, раз воспитала такого хорошего мальчика, — с добротой ответил Эрих.

— Мальчика? — смутился и возмутился слегка парень. — Мне шестнадцать, как никак…

— Думаешь для меня есть разница? — усмехнулся он. — Ты ровесник моей дочки, а для меня она до сих пор маленький ангелочек…

— Но это же не значит, что и я такой же, — перебил его Зоренфелл.

— Конечно, но взрослым ты от этого не стал.

— Понял, логика здесь и не пробегала…

— Может быть, ха-ха!

— Так-с, пойду-ка я её разбужу, — глянул на наручные часы юноша.

— Ага, а я сварганю завтрак.

Пока Зоренфелл шагал в сторону комнаты Марии, он снова залез в тетрадку, дабы сделать понятный разбор даже для прогульщицы.

«Если так подумать, то она и вправду не подходит на роль рокерши, отвязной девки и всего такого, будто… она играет эту роль ради чего-то… — ушли мысли в другое направление. — Слова Марии не были такими естественными, скорее скопированными у кого-то, а это может быть так называемая «берлога», — пошел в ход анализ Зоренфелла. — Она меня не прогнала, хотя я скорее этого ожидал… Туда же отнести то, что она вообще взялась за эти задания. Какой уважающий себя будет подобным заниматься?»

Пока Зоренфелл был погружен в свои размышления по поводу истинного лица девчонки, которую ему поручили, сама Мария на цыпочках ушла в свою комнату, легла под одеяло, делая вид, что спит. «Так по-детски» — сказал бы кто-нибудь.

— О, так ты уже встала, — зайдя в комнату, сказал Зоренфелл.

— К-как ты смеешь входить так просто в комнату девочки? — воскликнула она.

— Эрих сказал, что спишь ты в одежде, да и я заходил, чтобы посмотреть твою домашнюю работу… И знаешь, я приятно удивлен.