«Ну, здравствуй, Таймыр...»

12

— Согрей, меня скорее! — Саша бросилась в объятья Вадима.

Мужчина засмеялся и начал растирать её плечи и спину, согревать своим дыханием замёрзшие руки.

— Ты, Вадим, самый настоящий тиран! Почему ты не сказал, что есть другой портал на мою планету?

— Ты сама ответила на свой вопрос. Я — тиран.

— А ты бывал там?

— Часто. Сейчас это незаметно, но, когда там лето, вода почти вплотную подступает к порталу, остаётся лишь небольшая полоска суши. Саша, если хочешь вернуться домой, я могу проводить тебя, когда там станет тепло и найти людей, которые тебе помогут.

— Скорее всего, меня там уже похоронили. И потом, ты думаешь, я смогу жить в мире, где нет тебя? — Саша нежно провела пальцами по его щеке. Её сердце было наполнено любовью, и Вадим отвечал ей тем же.

— Идём, я хотел тебе ещё кое-что рассказать.

Они прошли по узкому коридору и направились назад по лабиринту книжных шкафов.

— Ты как-то сказала, что моё имя славянское и распространено в твоём мире, — теперь Вадим не торопился. Мужчина говорил тихо, подбирая слова, — я тогда отшутился, сказав, что ваши имена пошли от наших. Я солгал. Моё имя действительно не имеет никакого отношения к Гиперборее. Его дала мне мать.

Я всегда знал, что она особенная, не такая как все. В детстве Анира рассказывала мне сказки о летающих железных птицах, об огромных зданиях их стекла и камня, в которых как в муравейниках живут люди, о гигантских кораблях из метала, которые могут вместить в себя всех жителей Меру сразу. А ещё читала стихи. Одно я до сих пор помню, оно называется «Жди меня».

— Ни чего себе...

— Когда мне было пять, они с отцом начали ссориться из-за каждой мелочи. Я знаю, что он бил маму и запрещал рассказывать нам свои истории, так он называл эти сказки. Однажды, мама сказала, что уходит, но пообещала мне рано и поздно вернуться. Я жду уже двадцать семь лет.

Сарас и Келен говорят, что скорее всего отец убил её. Эта тема долгое время была под запретом. Отец не разрешал даже упоминать её имя. Все мамины вещи исчезли, как будто она и вовсе не существовала. Братья молчали. Приказ отца был законом для них. А я не мог молчать, потому что слишком хорошо помнил её. Я знал, чего князь нас лишил.

Я спорил с отцом до хрипоты. Призывал сказать правду. Умолял и плакал — чего только не делал, но получал удары кнутом. Ведь я фактически виноват в том, что отец слёг.

Однажды, когда я был уже женат, мы снова сильно поругались. Отец схватился за кнут по привычке, но не учёл, что я стал сильнее и перестал быть забитым ребёнком. Я перехватил кнут, хотя сильно поранил руку, и стал бить его с такой силой, на какую только был способен. Меня оттащили конюхи, которые были неподалёку. Отец мог оправиться, но лекари сказали, что не понимают, почему он не встаёт, как будто больше не хочет жить. Даже перед смертью он не сказал, что стало с мамой. Только признал, что был несправедлив ко мне.

Я знаю, что мама жива и хочу думать, что она просто ушла в твой мир — вернулась домой, и что она сделала это не по своей воле. Братья не верят в это. Или просто молчат. Я не виню их. Им проще думать, что она умерла: если человека нет в живых, то и говорить не о чем. Из-за этого у нас были напряжённые отношения, недопонимание. Иногда я думаю, что нужно было поверить в это и жить так же, как и они. Возможно, тогда всё было бы по-другому.

Я приказал разрушить портал, не только потому, что не хотел, чтобы за тобой пришли другие, но, и чтобы ты не ушла. Чтобы я мог узнать о том мире, о котором рассказывала мать. Я мог попросить об этом Нима уже тысячу раз, но раньше не хотел ничего знать. А тогда, когда я мог погибнуть, вдруг понял, что мне это необходимо. Только теперь Нима не было рядом, зато была ты.

Это эгоизм с моей стороны, но я знал, что вскоре могу умереть, а умирать, не зная правды, я не хотел. Ты подтвердила мне, что она пришла из того мира. Рассказала о том, о чём мама упоминала в своих сказках... Когда отец умер, я нашёл эту комнату. Он сложил туда все её вещи.

Они остановились перед дверью, и Вадим открыл её, пропуская Сашу вперёд.

— Я прибрался здесь и иногда прихожу поговорить с ней. Глупо, да?

Они стояли в небольшой комнате, Вадим зажигал лампы, и Саша могла различить стол с украшениями и книгами, сундуки, шкафы и большую картину, висевшую на стене.

Саша увидела высокого красивого мужчину с аккуратно подстриженной бородой. Рядом стояла женщина с ребёнком на руках. Мальчик с сапфировыми глазами цеплялся за платье своей матери. Короткие светлые волосы обрамляли лицо женщины. Большие синие глаза смотрели прямо на Сашу, а лёгкая полуулыбка Аниры показалась девушке печальной.

— Вадим, а я ведь знаю эту женщину...

— Я думал, что всё это бред. Не бывает такого. Пока не увидел его своими глазами, — Паша Пахомов вертел в руках кружку с горячим чаем, — я всё время думал, что это сказки на ночь. Не понимал, почему отец злился на тебя и почему отправил в больницу. Ты же не сумасшедшая!