Меня отдергивают, и сумку, кажется, на всякий случай еще раз проверяют.

Я прижимаю к себе куртку, и медленно-медленно семеню к выходу…

Я сморгнула, выныривая из воспоминания.

Меня тогда привезли в поселковую больницу, предупредили, что если начну болтать — пожалею, и один из нападавших, назвавшись мужем, всё сидел со мной, гипнотизировал взглядом, пока не зазвонил телефон, и его не отозвали.

Обыскать мою куртку так и не догадались.

В ее рукав я, накрытая странным предзнанием, за несколько минут до нападения сунула свернутые трубкой учредительные документы и выдранное из печати клише.

А охрану, кстати, Макс после того происшествия сменил.

— Конечно, была, — устало вздохнула я. — Странный вопрос. Я ожидала других. Вроде “удалось ли установить заказчика”.

— И как, удалось? — недовольно отозвался Мир.

— Нет, — отрезала я.

А жаль. Вот кого я бы с удовольствием прокатила на Елань и познакомила с раками!

— Ладно. Не припомнишь точно, когда это было?

Такое забудешь, пожалуй…

Я пожала плечами и продиктовала, наблюдая, как он записывает дату в телефон.

Черт с ними, пусть роют. Сомневаюсь, правда, что что-то откопают. Утешает только одно: конфиденциальных данных я Азорам точно не выдала. Сама история отнюдь не тайна, её вовсю полоскали в сети, а свои ежегодные камчатские отпуска Макс с тех пор прекратил.

Мирослав Радомилович отбыли.

Не буду врать, что добровольно.

Просто я спохватилась, что мое развеселое трио вот-вот проснется, отдохнувшее, посвежевшее… А тут дядя доктор.

Дети у меня человеколюбивые, дядя доктор — новенький, ни разу не играный. Ну, и как тут устоять?!

Нет, я не скупая, и не жадничаю делиться с Азором общими детьми (до недавнего времени — моими, единоличными). Просто Азор еще не посвятил меня во все тонкости ухода за альтерами-полукровками, а потому пока что нужен нам в здравом уме и твердой памяти.

Кое-как придя к единому знаменателю с самой собой, Мирослава я попросила на выход.

Он ушел, проникновенно выдав напоследок:

— Лен, я очень рассчитываю, что тебе не нужно объяснять, что о нечеловеческом происхождении твоих детей никто знать не должен. Вообще, о существовании альтеров в принципе никто не должен знать.

Я сладко улыбнулась:

— Уж кто-кто, а вы, Мирослав Радомилович, могли бы быть уверенны, что дозировать информацию я умею!

Вот так-то: не учи бабушку кашлять, сынок!

ПростоМир поперхнулся воздухом (и инструктажем по соблюдению режима секретности), и вдруг ухмыльнулся:

— Кстати, Елена Владимировна! Вы мне свидание задолжали — извольте вернуть! О дате и времени уведомлю позже — я просто пока не знаю, к какому времени принято приглашать на свидания мать троих детей! — нахально подмигнул, и бодро поскакал вниз по лестнице, помахивая на ходу голубым стетоско…

Что-о-о?

Ну и мерзавец!

Нет, вы это видели, а?!

Ну, я еще понимаю попытку отжать “Тишину” — хотя в приличном обществе за такие вещи сразу бьют битой по зубам.

Но стетоскоп? Детский стетоскоп?!

Нервно хихикая, я заперла дверь за похитителем игрушек.

С ума сойти, у меня будет свидание с отцом троих детей.

Можно было бы отказаться, мотивируя тем, что у меня своих столько же, а шестерых мне Ада заводить запретила…

Я потрясла головой, вытряхивая из нее дивную чушь.

Ну-ка, где мой телефон?

— Алло. Макс, ты не занят? Ну, слушай!

Пятнадцать минут неразбавленного удовольствия — перераспределения шока в природе. Жалко, не включила видеосвязь — мне жизненно необходима моральная компенсация за все текущие стрессы.

Вот странно, выясняли отношения мы с Миром часа полтора по ощущениям, а смысловая выжимка уложилась в четыре предложения. Всё остальное время телефонной беседы мы с Максом бурно обсуждали, можно ли верить Азору. Оба утверждали, что нет, и старательно друг другу это доказывали.

Отчетливо понимая, что если Мирослав Радомилович не врет, то где-то рядом, под боком у нас с ним, затаилась хитрая, хладнокровная сволочь.

Кисло. Всем было бы удобнее, если бы, кроме “Азоринвеста”, сволочей здесь не было.

Второй разговор был еще сложнее.

— Ада? Как ты, солнце? Ада… — и как в омут с обрыва, — Ада, я сказала Азору про мелких. Не было выбора: анализы показали, что эта сыпь — ни черта не аллергия, а что-то наследственное. Да, пришлось экстренно признаваться и выяснять. Да, повезло, что он объявился именно сейчас. Нет, он сказал, что это не опасно, и… Всё наладится, Ад.