Я сложилась на диване максимально компактно, подперла подбородок кулаком — то ли роденовский “Мыслитель”, то ли опершийся на свой хвост Удав из мультика.

Ведьма или не ведьма? Ведьма? Не ведьма?

Ой! Да какая, к чертям, разница?!

Ведьма, не ведьма… “Мы ответим — ну и шо! Всё шо наше — хорошо!”

И подведя этой проверенной народной мудростью черту под душевными метаниями, я объявила Мирославу свет Радомилычу свою волю:

— Во-первых, это всё ересь и неправда. Во-вторых — ну и как я ей об этом скажу?

— А надо?

— Что значит "А надо?"?! — вознегодовала я. — Знаешь ли, если бы я была ведьмой, я бы хотела об этом знать! Иногда мне очень надо уметь превращать людей в жаб!

— Ведьмы не превращают людей в жаб.

— Ну там тогда на метле полетать…

— И не летают.

— Ой, всё! Ну… а отсушить что-нибудь кому-нибудь?..

— Это могут.

— Во-о-о-от! — торжествующе протянула я.

— Теперь лично я — точно говорить не хочу.

Я, не выдержав, рассмеялась, а потом устало потерла заслезившиеся глаза.

— Засиделись мы. Пора спать, — тут же среагировал Мирослав, поднимаясь и нажимая кнопку вызова горничной.

Их прискакало целых две. Одна занялась столом, на котором остались тарелки от нашего ужина, а вторая сгрузила на стол стопку постельного белья и принялась сноровисто раскладывать и заправлять диван.

Я порадовалась, что Мир останется здесь и направилась в спальню. Там меня ожидал супер-квест “утрамбуй поплотнее трех детей и при этом ни одного не разбуди”. Мои деточки — они жидкость, и сразу занимают все свободное пространство.

— Ты куда? — Мирослав перехватил меня за локоть и кивнул на диван. — Это тебе. Нужно выспаться, и у меня есть подозрения, что на отдельном спальном месте это сделать проще.

Проще, конечно, но…

Зудело спросить, где будет спать он. Мне отчаянно, до дрожи не хотелось, чтобы он уходил. Пусть даже в соседний номер. Меня почему-то совершенно не успокаивали амбальные фигуры за дверью, зато присутствие Мирослава — успокаивало. Вокруг него была какая-то непостижимая аура надежности.

Возможно, в памяти просто слишком ярко сохранилось воспоминание о том, как он спас меня от насильников четыре года назад, и как хорошо и спокойно мне рыдалось на груди, обтянутой толстовкой с черепом. И забота, и безграничная нежность, перетекающая в жгучую страсть и снова сменяющаяся ласковыми невесомыми прикосновениями.

Я посплю и на кровати, только останься.

Язык почему-то не повернулся это сказать. Когда четыре года приучаешь себя быть сильной, быть слабой потом тоже приходится учиться заново.

Мир щелкнул каким-то выключателем, и свет приглушился. Не выключился полностью, но померк до слабых сумерек, давая облегчение усталым глазам.

— Выключишь потом, как будешь готова?

…И я с изумлением пронаблюдала, как Мирослав устраивается в кресле, с комфортом вытягивая ноги на пуф, ерзает, усаживаясь удобнее, и, откинув голову на спинку, закрывает глаза.

— Ты что, собрался спать здесь?!

Один синий глаз открылся, сверкнув нереальной радужкой даже в темноте, и смерил меня с головы до ног.

— Ты же не думала, что я куда-то уйду в такой ситуации?

— Здесь — я имела в виду кресло, — отозвалась я, скопировав до малейшей интонации снисходительный тон, но ликуя в душе. Остается! Он не уйдет! — Не страдай ерундой ради всего святого, тебе нужен сон точно так же, как и мне.

На самом деле, меньше, конечно — но могу же я “забыть”?

— А на этом диване четверым места хватит, — щедро закончила я.

И пока мужчина переваривал заявление, я сбросила халат и нырнула под одеяло.

— И свет — сам выключай!

Я в общем-то не особенно рассчитывала, что мое щедрое предложение будет принято. Я в общем-то и делать его не рассчитывала — как-то само вырвалось! У меня, в конце концов, стресс! И уж кто-кто, а Мир должен знать, что я в стрессе творю страшные вещи и принуждаю мужчин ко всякому. В постель вот — в диван! — затаскиваю. И ведь всякий раз не подумамши, по дурости исключительно.

Я ведь правда сказала это без всякой задней мысли, я бы и Максу (тьфу ты, не ко времени вспомнился) в подобной ситуации без стеснения предложила то же самое, потому что не в темные века живем раз, и ничего в этом такого нет, а вечер был тяжелый и день завтра предстоит не легче, так что всем спать — и высыпаться.