Синие глазищи сделались огромными и круглыми. А я почему-то не могла заставить себя обернуться и посмотреть на Мирослава.

— Ва-а-ау… — бесхитростно протянула Оленька.

И я, не удержавшись, таки уронила лицо в ладони и… захрюкала. Да, дорогая моя! “Вау!” — это крайне метко и очень емко!

Я поднялась, испытывая глубокое моральное облегчение от исполненного долга, и хлопнула в ладоши.

— “Тише мыши” закончились, теперь можно взять папу и показать ему игровую комнату! А еще задать любые вопросы и он на все обязательно ответит, потому что папы знают все-все-все!

И вот тут я обернулась. Безмолвный вопль “Лена, твою мать, кто ж так делает?!” читался в синих глазах, но он быстро был заглушен радостным визгом, с которым колобчата скатились с кровати и повисли на новообретенной “игрушке”.

Я только развела руками с гнусной ухмылкой. А когда за воссоединившимися родственниками закрылась дверь — рухнула на кровать и блаженно на ней растянулась.

Да-а-а. Да-а-а. Все правы! Детям однозначно нужен отец!

Чтобы мать могла вот так вот валяться и даже не испытывать за это угрызений совести!

“Совет в Филях” собрался в малой переговорной.

Присутствовали со стороны “Тишины” — Макс и я, с “Азоринвеста” — Мир, с трудом выцарапанный из цепких детских ладошек, Бронислав и Ольга. Она, кстати, пыталась подать голос в защиту Славика, но мужики были непреклонны: наказан! Так что пусть сидит, охраняет Ирину свет Борисовну, и не жужжит.

Бронислав держал слово. Отчет о проделанной работе был достаточно скромен:

— В списке проживавших в интересующих нас домиках одно имя повторилось четыре раза, еще три имени — трижды, все остальные упоминаются один-два раза, вот список, — Бронислав протянул Максу листок, тот беглым взглядом окинул список из пятнадцати фамилий и передвинул его ко мне. — Семь раз из двенадцати бронирование осуществлял один и тот же администратор, в в первые дни после того, как открывалось бронирование. Викентьева М.

Ритка. Да чтоб вас всех! Ритка! Маргарита Леонидовна Викентьева, стальной характер, железная хватка, нарадоваться на нее не могла — надежнейшая сотрудница!

Максу, в отличии от меня, некогда было развозить сопли по морозу, он думал о настоящем:

— А остальные пять случаев?

— Все равно это бронь в день открытия бронирования, Максим Михайлович. Видимо, те случаи, когда их человек не смог поменяться сменами и попасть на первый день — тогда они звонили и бронировали место общим порядком.

Да, Ритка часто менялась сменами. Какая-то там хитрая система взаимовыручки и девчонок была. Я не возражала. Настаивала лишь на том, чтобы меня предупреждали заранее… Может, зря это? Может, стоило требовать жесткой трудовой дисциплины и соблюдения рабочего графика?..

— Еще есть две пометки о случаях, когда брони были сдвинуты. Сперва одна из трех избушек оказывалась занята посторонним клиентом, а через некоторое время, в смену Викентьевой, происходила рокировка, и первоначальный клиент переезжал, а освободившееся место занимал кто-то из списка, — Бронислав выглядел серьезным и сосредоточенным.

Я задумчиво изучала фамилии гостий, снимавших заветные избушки. Вот что странно: мне казалось, ведьмы должны быть не последними людьми в городе.

С магией-то, считай, легче строить карьеру, чем без, не?

Там на глаза удачно кому-то попадешься и запомнишься, тут сопернику бумажку нужную потерять поможешь… И готово: образ наиболее компетентного сотрудника сформирован. И это я чисто о мелочах говорю.

А между тем, фамилии в списке мне сплошь незнакомые.

— Ладно, — Макс поднялся над столом хмурой глыбой. — Предлагаю съездить к госпоже Викентьевой и на месте получить у неё разъяснения. А там разберемся.

— Согласен, — Мир тоже встал. — Два свидетеля — лучше, чем один. Тем более, с блоком.

Бронислав поднимался со старческим кряхтением и неохотой, изображая из себя разбитого параличом дедушку-инвалида, и я тихо порадовалась, что женского персонала на базе нет. “Дедушка” Бронислав грозил серьезным ущербом моему авторитету — удержать девок от безудержной кадрежки я бы не смогла.

Господи, хоть бы он был женат!

— Да, — добавил Бронислав, не подозревая, к счастью, о моих страданиях. — Я видел на улице камеры. Как долго у вас хранятся записи? С двадцать первого декабря могли остаться? Хорошо бы просмотреть, Елена Владимировна. Может увидите кого знакомого, что любопытное.

Мужчины вышли, а я отстала, задумавшись о бренном: как бы это мне так организовать питание колобчат и примкнувших к ним товарищей, чтобы не браться за готовку самой? По всему выходило, что никак.

Печально переварив этот вывод я поднялась и покинула конференц-зал.

Там мужики на подвиг собираются, надо им платочком помахать, что ли. И идти к окошку, вязать на пяльцах. Тьфу ты, на кухню — кашу варить.

— А где Елена Владимировна? — голос Славика донесся откуда-то от лестницы, а сам его обладатель виден мне не был — впрочем, как и я ему.