— Вау... так много, — дюжины и дюжины удивительных квадратов цвета. Я хотела узнать большее, но знала, он сохраняет это как сюрприз, поэтому не стала спрашивать. — Я не могу дождаться, когда ты расскажешь об этом. Что ты будешь делать, когда закончишь? Может, мы сможем найти галерею, чтобы провести выставку или что-то подобное?

— Есть кое-что еще, что я хочу показать тебе, — сказал он. — Пошли.

Я последовала за ним на еще одно место на крыше с прекрасным видом на центр ЛА, и даже тени холмов и долин, которые простирались вдаль.

— Я подумал, тебе понравится это, — сказал он. На полу стояла бутылка сока, крекеры и сыр. Не то чтобы он потратил много денег, но зная его положение — это был бесценный жест. — Нет ничего лучше тишины сумерек, — сказал он. — Мир спит и весь принадлежит тебе.

Вот как это ощущалось — двое детей улизнули в тайный дом на дереве. Это было наше личное место и время. Конечно, я могла переживать, что арендодатель выяснит это, или из-за отсутствия сна, но это то, что однозначно делало Эша уникальными для меня. Магия между нами всегда ощущалась как секрет, который никто не мог понять.

Мы сели рядом для небольшого пикника. Я поставила фонарик светом вверх, как будто это была наша свеча, и немного вздрогнула, когда садилась.

— Холодно? — спросил он.

— Немного.

— Иди сюда,— предложил Эш, раскрывая покрывало и набрасывая на свои плечи. Он раздвинул свои ноги шире, и я расположилась между его коленей, когда он накрыл нас одеялом.

— Я никогда не была на пикнике в середине ночи.

— Лучшее время, — я услышала ухмылку в его голосе.

Я налила каждому из нас по кружке сока, и мы пили в тишине.

— Я хотел бы услышать историю, как ты оказалась в ЛА. Ты рассказывала мне немного об этом, но у меня есть ощущение, что за этим скрыто намного больше. Когда ты переехала сюда, Аннализ — он всегда называл меня Бёрд и то, что он использует мое настоящее имя, демонстрировало, будто он хочет придать значимости этому вопросу.

— Ну, Ашер... примерно полтора года назад. Я училась в колледже и на самом деле знала, чего хочу. Мне просто нужно было набраться смелости, чтобы сделать это.

— Ты боялась?

— Не то чтобы переезда сюда, а того, как отреагируют мои родители. Они были строгими. У них были очень конкретные ожидания, и танцевальная карьера не была одним из них.

— Но предполагаю, что они оплачивали тебе годы танцевальных уроков. Очевидно, что ты хорошо натренирована.

— Ну, спасибо тебе, — сказала я с ужасным британским акцентом. — Так и было, но это было частью того, чтобы вылепить идеальную дочь. Я думаю, по большей части они делали это, чтобы у меня появилась уверенность в себе… из-за моего лица.

Он нежно гладил поврежденную сторону моего лица своим большим пальцем.

— Так, как они восприняли это?

— Хуже некуда. Они пытались отрицать это, но я уже была совершеннолетней. Поэтому они сказали, что не будут поддерживать меня финансово, и я ожидала этого.

Эш ничего не сказал, но я чувствовала, что он кивнул, и наклонился чуть-чуть вперед-назад со мной в своих руках. Я чувствовала себя в безопасности, чтобы продолжить.

— Не то чтобы в один день мы объявили, что перестанем разговаривать. Конечно, мы спорили, но все спорят со своими родителями. Но прежде чем я уехала, все взорвалось. Мне казалось, они пытались обидеть меня. И вот так... мне больно. Я зла. Они не верят в меня. И я знаю, что это никак не связано с талантом, а связано с моим лицом. Они просто как все остальные люди здесь. Из всех людей я думала, именно они не будут обращать на это внимание. И я знаю, они не хотели обидеть меня... но я нуждалась в их поддержке. Я нуждалась услышать от них, что это нормально — следовать за своей мечтой, но они сказали мне, что у меня ничего не получится.

— Они сказали, что я ошибаюсь в самой себе. Заставили меня полюбить танцевать и хотели, чтобы я забыла это. Итак, я оставила все позади. И сейчас это не просто мечта, это способ доказать родителям, что они ошибаются. Они отрезали меня от своей жизни, и я чувствую себя преданной, так же как и они, и я не хочу возвращаться, пока у меня не будет возможности показать себя. Они хотят извинений, хотят, чтобы я прибежала к ним и сказала, что нуждаюсь в них, чтобы вернулась и стала адвокатом или доктором, или кем-то подобным.

— Думаешь, вы помиритесь?

— Полагаю, они пытаются. Но с этим всегда следуют условие: «вернись домой, и мы оплатим твое обучение». Они ни разу не позвонили, чтобы сказать, как сожалеют, и что уважают мои решения. Я не принимаю это. Здесь так сложно. Очень сложно. Приходится глотать свою гордость, это высасывает душу и истощает физически. У меня нет места ни для чего, кроме надежды. Я не прошу их денег. Просто хочу их поддержки.

Умиротворенная тишина опустилась между нами. Было здорово простоя сидеть в объятиях Эша, его теплое дыхание контрастировало с холодным ночным воздухом. В этот момент в городе полном людей мы двое были только одни. Я поняла, почему он любил ночные пикники на крыше.