– Держи шкот крепче! – прикрикнул Андрей, пробираясь с носа на корму. – И не «поехали», а пошли, если по-морскому.

Тодик хихикнул.

– По воде не ходят.

Андрей присел на банку между Тодиком и Никитой.

– Мореходы и мореплаватели по морям ходят и плавают. Это только пассажиры на кораблях «ездят». Зачем ты шкот в руках держишь? Его вот как закрепить нужно. – Он показал, как привязать шкот, чтобы быстро и легко можно было его отдать. Тодик посмотрел узел.

– Так это же рифовый. Я умею.

– Шкотовый, – сказал Андрей и перешел на корму, где, положив руку на румпель, сидел Глеб Степанович. Штурман следил за парусами и незаметным движением чуть поворачивал руль. Ветер пошевеливал его волосы.

– К повороту приготовиться! – командует штурман.

Никита раздергивает узел и хватается за шкот.

– Отдать шкоты!

Тодик замешкался с узлом. Катер проскользнул чуть дальше намеченного для поворота места, и под килем зашуршал песок. Паруса негромко захлопали, норовя хлестнуть по лицу. Катер остановился.

– Сели! – крикнул Андрей и бросился на нос.

– Спокойно! – раздался негромкий голос штурмана, и уже более громко прозвучала не предусмотренная морской терминологией команда:

– Штаны долой!

Андрей первым выпрыгнул за борт.

– Живей, живей! – торопил он остальных.

Никита выпрыгнул за Андреем, вода оказалась ему по пояс.

– Мама родная! – завопил Карпа, вываливаясь за борт. – Ой! Ой! Сейчас кондрашка хватит!

Ленька стал на дно, потом окунулся по шею.

– Чтобы не так холодно казалось, – пояснил он.

– Раз, два, взяли! – командовал Андрей.

Дружный толчок стронул нос катера с мели. Забирались в него на ходу. Тодик все еще возился со шнурками ботинок.

– Теперь понятно, что значит идти галсами против ветра, – сказал Карпа, одной рукой удерживая шкот, а другой стараясь натянуть штаны.

– И моряцкое пожелание «шесть футов под килем» тоже, – сказал Ленька.

Катер с парусами, переброшенными на левый борт, снова бесшумно заскользил под острым углом к ветру.

– Разобрать весла!

Тяжелые весла послушно легли в окованные медью вырезы бортов. Двенадцать пар мальчишеских рук застыли на рукоятках, отполированных матросскими ладонями.

– Весла на воду!

Дружный взмах шести пар длинных весел – и катер медленно отвалил от пристани. Дружина отправилась в поход.

«Бобры» и «ласточки» разместились между банками на свернутых палатках, среди них Павлик. Глеб Степанович за рулем. «Чайки» на веслах. Головы гребцов, по-пиратски повязанные косынками, алеют среди коричневых ковбойских шляп.

Патруль Андрея стал постоянной командой катера. Трое друзей почти совсем забыли, для чего они пошли к бойскаутам, и целыми днями занимались морским делом. Они уже освоили настоящую морскую греблю: широкий занос лопастей вперед, сильный гребок с рывком на конце, выворачивание лопастей параллельно воде и снова занос и рывок. Со стороны смотреть – красота! Недаром пассажиры речного пароходика – «макарки», бегущего вниз по реке, сгрудились на один борт и, рискуя перевернуть маленькое суденышко, глядят на белоснежный катер, пересекающий реку.

Никита всерьез увлекся катером и патрульными делами. Прошлая жизнь вспоминалась ему все реже и реже. Только иногда мелькали в памяти знакомые лица Сеньки Шпрота, Лехи Рваного, маленькой Соньки. Иногда он пытался представить их здесь, среди ребят, сидящих на палатках, но не получалось. А из Лехи Рваного лихой бы матрос вышел.

– Почему решили на Зеленую Кошку идти, а не куда-нибудь поинтересней? – спросил Ленька у Андрея, сидящего загребным на кормовой банке.

– Павлик приказал, – занося весло, ответил патрульный. – Хорошо, что близко. Ветра нет, а на веслах наломаешься.

Кошка оказалась необитаемым островом, поросшим густым ивняком. К берегу подойти не смогли. Кошку окружали песчаные отмели, и катер застрял метрах в ста от берега.

– Выгружайся вброд! – приказал штурман.

Ребята привыкли, что в походах командует Глеб Степанович, а не начальник дружины – Павлик.

– Павлик – идейный руководитель и вдохновитель, – сказал как-то Ленька, – а штурман – практик.

Бойскауты снимали ботинки и прыгали в воду. Гёрлушки повизгивали, но безропотно лезли за борт, где вода была ниже колен. Только у «чаек» произошла заминка. Долговязый Тодик, сокрушенно вздыхая, сообщил Андрею, что ботинки снять не может. У него насморк, и он дал слово маме, что босиком ходить не будет. Иначе его не отпускали в поход.