Шрифт:
– Тихо, – сказал он. – Похоже, все благополучно.
Федоров поколдовал с круглыми баранками вентилей.
– Вот и все, – сказал он тихо. – Минут через десять будет взрыв. Идите и вы, лейтенант.
– Я с вами, – сказал офицер.
– Мне еще одно дело непременно нужно сделать, – сказал Федоров. – Я должен предупредить команду. На палубе сотни людей, многие могут погибнуть…
И он подошел к переговорной трубке.
– Что вы делаете? – закричал лейтенант. – Разве это люди? Это же каратели. Враги народные… Вы же все испортите! Остановитесь!
– Для вас они враги, а для меня люди… А сорок матросов? Идите. Я должен это… – сказал Федоров. – Идите, я подожду… Торопитесь, время уходит.
– А если они ворвутся в машину? – спросил лейтенант.
– Не успеют, – сказал механик. – На всякий случай нужно задраить двери. Идите, я успею это сделать.
– Эти спасенные вами юнкера вернутся в город, пересядут на другой корабль и снова отправятся убивать…
– Я иначе не могу, – упрямо ответил механик. – Идите же!
– А, черт с вами! – крикнул лейтенант и бросился по трапу задраивать дверь.
Федоров на минуту исчез в грузовом трюме, повозился там с люком.
– Готово, – сказал он, возвращаясь. Потом остановил машину. Наступила непривычная тишина. Федоров вынул свисток из переговорной трубки и сказал:
– Виктор Аркадьевич, дайте команду всем покинуть судно. Через пять минут взорвутся котлы. Машинная команда заклепала предохранительные клапана. И не нужно рваться в машину. Мы задраили дверь. Все равно не успеть. Три минуты! Дайте команду, Виктор Аркадьевич…
– Вы с ума сошли! – раздалось в трубке. – Что вы наделали?! Под расстрел захотели?!
– Виктор Аркадьевич, я сам распоряжусь собой. Дайте команду, времени нет, – сказал Федоров.
Лейтенант напряженно слушал булькающие звуки из трубки. Слышно было, как кричал кто-то рядом, как резко возражал капитан. Потом вразнобой засвистели дудки боцманов, и глухо прозвучал искаженный рупором голос капитана:
– Внимание! Тревога! Шлюпки на воду! Всем покинуть судно! В машине авария, возможен взрыв котлов! Всем покинуть судно!
Снаружи раздался топот множества ног, крики и плеск воды. Кто-то несколько раз дернул дверь наверху. Федоров смотрел на часы.
– Еще минуты три у нас есть, не больше, – сказал он.
Топот наверху постепенно замолк, и стало совсем тихо.
– Пошли, – сказал механик. Они поднялись по трапу, и лейтенант отпер дверь. Осторожно выглянул, махнул рукой. Один за другим они выбрались на воздух.
Корабль был пуст. На палубе тут и там валялись брошенные подсумки, винтовки, фуражки. Качались тали на шлюпбалках, развернутых к воде. Лейтенант с пистолетом в руке тянул механика к борту.
– Быстрее, быстрее! Надо прыгать, – говорил он.
– Стойте, мерзавцы! – вдруг прозвучал в тишине хриплый голос.
Перекинув ногу через фальшборт, Федоров оглянулся. У кормового орудия стоял пехотный штабс-капитан в желто-зеленом английском френче и поднимал руку с пистолетом.
– Прыгай! – крикнул лейтенант, падая за колесо полевой пушки, и на лету выстрелил. Почти одновременно прозвучал выстрел штабс-капитана.
Федоров уже не слышал второго выстрела. Пуля попала ему в сердце, и он умер в тот самый момент, когда взорвались котлы и белое облако пара поднялось над тонущим судном.
Глава 26
– …Вот с тех пор он тут и лежит, «Святитель Михаил», как памятник человеческому подвигу, – закончил Володя. – Ладно, я пошел. Вы тоже долго не задерживайтесь. Зайдите перед сном ко мне в штабную палатку, обсудим дела на завтра. Ленька как там?
– Командует будь здоров! – сказал Карпа.
Володя улыбнулся, поднялся, закинул за плечи мешок и ушел. Друзья снова улеглись на камень. Быстро темнело. Дальнего берега было уже совсем не различить. Под обрывом легла на воду глубокая тень.
– Ну и какой же там клад? – спросил Никита насмешливо. – Если на нем солдаты были?
Карпа на секунду задумался.
– А зарплата? – зашептал он. – Зарплата для целого батальона, небось немало, а? Да еще юнкера. Это ж все равно что офицеры. У них зарплата большая. Небось золотом получали…
– Тихо, – вдруг сказал Никита. – Смотри!
Они замерли.
Из-под темной крутизны берега сверху по течению медленно двигалось по воде что-то темное.
– Лодка, – прошептал Карпа. – Тихо гребут…