Каждый день капитан записывал, сколько морских миль осталось за кормой трехмачтовой красавицы. Несмотря на ужасные условия, в которых содержали эмигрантов, их самочувствие было лучше, чем ожидалось.

Хорошему настроению капитана способствовали и размышления о кругленькой сумме, которая будет заработана на кофейном деле. Это предприятие удвоит, а то и утроит состояние бакалейщика и насытит наконец мадам Обертен.

Друзьям предстояло вместе осуществить налет на бразильские рынки, естественно, обойти таможенные правила и возможно экономичнее использовать транспорт.

Все шло хорошо, если не считать мрачных предсказаний Беника. Боцман, напуганный смертью сатанита, полагал, что все идет слишком уж хорошо, и утверждал, что их непременно подстерегают неприятности.

Тем не менее до Бразилии оставалось каких-нибудь два дня пути. Все говорило о том, что предсказания не сбудутся. И вот на восемнадцатый день плавания сигнальщик заметил судно по левому борту.

Как тотчас же стало ясно, это был английский крейсер.

За этим последовали события, раскрывшие мошенничество капитана Анрийона, повлекшие за собой конфискацию его корабля, презрение, жертвой которого стал несчастный Феликс Обертен, и, наконец, заточение бакалейщика на военном судне.

Крейсер взял курс на Марахао. «Дорада» с опущенными парусами медленно тащилась вслед за военным судном.

Поль Анрийон, поначалу смертельно напуганный роковой встречей, понемногу приходил в себя, хотя положение казалось совершенно безвыходным. Их тянули силой, на привязи, как злоумышленников.

На что капитан надеялся? Через два дня в Марахао он представит местным властям и командованию крейсера неопровержимые доказательства своих коммерческих связей с Джеймсом Бейкером. Подозрение, павшее на несчастного Феликса Обертена, рассеется, и жизнь бакалейщика будет спасена.

Но только ли этой иллюзорной надеждой держался Поль? Прекрасно зная, насколько нещепетильны англичане, когда речь заходит о карательных мерах, мог ли он всерьез рассчитывать на то, что его друга не повесят в сорок восемь часов?

С другой стороны, возможность побега полностью исключалась. Только сумасшедшему могло прийти в голову тягаться в скорости с мощным паровиком, чья артиллерия била без промаха. В лучшем случае их попросту выбросило бы на берег.

Так на какое же невероятное стечение обстоятельств уповал Поль Анрийон?

Взглянув в глаза капитану, успокоился и второй помощник. Постепенно необъяснимая уверенность, что все образуется, овладела всем экипажем, от боцмана до последнего матроса, до юнги Ивона.

О! Если бы эти негодяи англичане не захватили с собой Феликса, безмятежность на борту «Дорады», как это ни покажется странным, была бы полной.

Но капитан парусника помалкивал. Он не произнес ни единого слова ободрения – пятеро англичан – охрана – могли понимать французский, – однако команда инстинктивно чувствовала его уверенность.

Более того. На «Дораде» вовсю пошло веселье, в котором приняли участие и английские матросы. Охранники даже слишком оживились, ненадолго ощутив свободу. На них не давила железная дисциплина военного корабля.

Поначалу французы и британцы злобно уставились друг на друга. Присутствие чужаков явно не радовало людей Анрийона. Но англичане, гораздо менее спесивые, чем их лейтенант, были настроены дружелюбно, и вскоре лед недоверия начал таять. Непрошеные гости всеми силами старались смягчить обстановку.

Перебросились парой слов на ломаном языке, угостили друг друга табаком. И вот уже победители громко хрумкают морковку, которую преподнесли им побежденные.

Затем Беник с гостеприимством настоящего бретонца тайком подсунул старшему из охранников стаканчик водки. Растроганный офицер с этой минуты смягчился и посматривал на боцмана все приветливее и приветливее.

Вскоре Беник как сквозь землю провалился. Он спрятался специально, чтобы набить себе цену, а может быть и для того, чтобы раззадорить англичан, которые все больше и больше хотели пить.

Уловка возымела успех. Англичане так исстрадались от жажды, что, как только пропавший француз вновь появился на палубе, напились в стельку. Сам гостеприимный хозяин не слыл завзятым пьяницей, однако выпить любил и частенько бывал под хмельком. В сложившейся ситуации он посчитал вполне естественным желание расслабиться. Тем не менее превыше всего Беник ставил дисциплину на корабле. Стреляный воробей, он понимал, что может понадобиться капитану в любую минуту и поэтому решил спросить разрешения у Анрийона.