— Ты же расскажешь нам, кто решился выкупить земли?

— Да, — поддакнула Ленчик, — Ты же расскажешь?

Это был удар ниже пояса. Андрюха поохал, пострадал и полез в стол в поисках каких-то документов. Порылся и выудил ксерокопию паспорта.

— Держи, — он сунул мне два листа бумаги.

Я жадно всматривалась в фото на бумаге и кривилась. На нем была изображена дама даже не пенсионного возраста. Это была древняя старушка в белом платочке и полубезумным взглядом.

— Это кто? — невольно вырвалось у меня.

— Марфа Васильевна, — совершенно серьезно ответил Андрюха, — Будущая владелица всех заводов, яхт и прочей колхозной недвижимости.

И взгляд у него такой сделался. Мол, не тупи, Женька. Ленчик нетерпеливо выхватила у меня из рук листок, и тут-то на меня снизошло озарение.

— Глава?

Андрюха кивнул, и мы с Ленкой одновременно выругались:

— Твою мать…

В кабинет Луганского шла на негнущихся ногах. В голове было одновременно и шумно и пусто. Шумно от того, что голова раскалывалась, и пульс долбил по черепушке с такой силой, что, похоже, глаз левый начал дергаться, а пусто из-за того, что я абсолютно не знала как быть. А разговор, состоявшийся в кабинете юриста несколькими часами ранее, все еще больше запутал. Одно дело, когда на горизонте появляется некий мифический покупатель, который ни сном, ни духом про наши тут дрязги и совсем другое, когда этот некто глава района под которым живет и существует все в округе.

Стало понятно поведение Луганского. Он наверняка уже обо всем знает и заранее пытается занять более выгодную для себя позицию. Конечно же, это не снимает, на мой взгляд, с него определенный груз ответственности, но рыцарская благородность это удел любовных романов. И как бы я не пыталась в своих заоблачных мечтах возвести его на пьедестал добродетели, он навсегда останется себялюбивым эгоистом.

Сомневаюсь, что мнение Петермана сыграло для него решающую роль. Ведь настроение Васька резко поменялось именно в тот вечер, когда на банкете присутствовал глава. Немец сегодня здесь, а завтра укатил в свою Германию. А глава был, есть и будет. И нажить такого врага Васек себе точно не может позволить.

Из всей этой ситуации мне было непонятно только одно — цена контракта. Она была просто недопустимо низкой. Буд-то бы Петерман решился продать не земли с вполне действующим хоть и не сильно процветающим бизнесом, а помойку.

Я, наконец, добралась до приемной и окинула просторную комнату рассеянным взглядом.

— Евгения Николаевна! — обрадовалась мне как родной Тамара Сергеевна.

От неожиданности даже про головную боль на мгновение забыла. Что это с ней?

— Евгения Николаевна у нас беда случилась!

И улыбочка до ушей у нее такая, что я стала подозревать у себя проблемы со слухом.

— Беда? — растерянно отозвалась я, — Какая?

— Зав. током полчаса назад рассчиталась. Пришла ко мне и давай причитать: ноги не ходят, артрит, диабет, остеохондроз. Сил у нее нету больше работать, — с огромным энтузиазмом сообщила мне секретарша.

— И?

— Ну, я ее и уволила!

Вот тут-то мне разом поплохело и я:

— Без отработки?

Баклажаниха весело покивала, а я схватилась за голову. И это в самом начале сезона. Думала, что у меня еще будет время заставить агронома подобрать ей замену. Она женщина хоть и пожилая была, но очень толковая. Весь ток на ней держался. И что теперь?

— И кто на ее место пойдет? — устало спросила я, — Вы оклад видели? Где мы так быстро человека найдем?

Тамар Сергеевна подвинулась ко мне поближе и, перейдя на доверительный шепот, произнесла то, что я меньше всего ожидала услышать:

— Я пойду.

Видимо настолько у меня было шокированное лицо, что баклажаниха поспешила объяснить ситуацию:

— Тут такое дело, Евгения Николаевна. Я с Коленькой своим год как развелась. Сгоряча выгнала мужика ни за что на улицу. А остыла когда и осознала — он назад не захотел. Уперся рогом и все. Буд-то и не жили столько лет. Говорят, молодуху себе завел, — на этом месте она почти всплакнула.

Я сложила руки на груди и уставилась на секретаршу испытывающим взглядом, полагая, что она на до мной издевается.

— Ничего не поняла. А какое это имеет отношение к должности зав. тока?

— Коленька уже почти месяц как на ГАЗоне баранку крутит. Водитель на току он. Вот и надеюсь. Если будем поближе друг к другу, может, одумается. Сейчас я в кабинете сижу и не вижу его вовсе.

Пока прифигевше осмысливала ситуацию, Тамара Сергеевна мечтательно прикрыла глаза и продолжила:

— А там каждый день. И завтрак принесу, и обедом накормлю и почаевничаем вечерком. Романтика…

— Писец…, - чуть слышно пробормотала я.

— Что-что? — переспросила баклажаниха, вынырнув из сладостного дурмана, где они с Коленькой чаи с плюшками распивают, — Евгения Николаевна я не подведу. Работа мне эта знакомая.

Я прочистила горло от зародившегося где-то в глубине смешка. Вот, кто бы мог подумать? Баклажаниха сама идет на поклон! Ко мне! Вот что любовь с людьми делает.

— Тамара Сергеевна, давайте мы вернемся к этому разговору, когда Василий Михайлович будет на месте. Все же вы ему подчиняетесь. Я не могу принимать такие решения.