— Василич, дело есть секретной важности, — из далека начала я.

— А? Что? — непонимающе уставился на меня он, — Дело?

Я строго посмотрела на зоотехника.

— У господина Петермана, проблема — водитель задерживается. Поэтому до базы поедет с нами.

— Как скажешь, Николавна.

— Только Василий Михайлович просил об одном одолжении, — заговорческим шепотом продолжила излагать мысль я, — Нужно поехать по самой длинной дороге. Прямо кругами, что бы приехать не раньше чем через час.

— Как это? — удивился мужик, — Тут езды минут десять от силы.

— Василич, приказ начальства не обсуждается. Как хочешь.

— Ладно. Если Михалыч сказал — сделаем в лучшем виде, — нехотя согласился мужик, — Только ты это… лимит по бензину подпиши, а то на завтра мне не хватит.

— Само собой, — согласилась я, — И да! О просьбе Василия Михайловича ни слова.

Зоотехник, преисполненный важности от возложенной на него тайной миссии, выпятил вперед свою богатырскую грудь, которая по ширине все же не могла соперничать с его животом, и клятвенно заверил, что все сделает в лучшем виде.

Пока все складывается самым удачным образом. Я уселась на заднее сиденье «Нивы», которая уже мирно тарахтела и довольно улыбнулась. Однако не стоит терять бдительность. Петерман не прост, и может вскоре раскусить мою маленькую диверсию.

Немец вернулся довольно быстро, и мы быстренько укомплектовались в «Ниву». Василич клятвенно пообещал прокатить с ветерком и помчал по полям, посадкам и лесам. Везде, где не ступала шина нормальной машины.

Василич не зря от Луганского премию в том месяце получил. Передовик! Ух! К любому делу подходит ответственно. Вот и к моей просьбе подошел со всей. хм…основательностью.

Чем дальше мы ехали и сильнее становились ухабы на дороге, тем больше мне казалось, что зоотехник слишком буквально воспринял слово «кругами». Видимо круг почета он решил сделать до соседней деревни прямиком через болота и леса. Зачем нам дороги? Танки грязи не бояться!

Нужно отдать должное Яну первые минут двадцать он не задавал лишних вопросов, видимо думая, что мы поехали какой-то другой дорогой. Но по прошествии оных стал заметно нервничать.

— Местность какая-то совершенно незнакомая, — заметил он после нескольких минут нетерпеливого ерзания, — Вы уверены, что мы движемся в правильном направлении?

— А как же! — с жаром заверил его Василич, — Мы просто едем короткой дорогой.

— А-а-а…, - немного растерянно протянул блондинчик, но беспокойство его не унялось.

Я сидела на заднем сидении тише воды ниже травы, стараясь не привлекать к своей персоне внимание. Только тихо выдохнула «слава богу» от облегчения, когда мы выехали на асфальтированную дорогу, и Василичева тачка прибавила скорости.

Но радость моя была недолгой. Не успела я осмыслить, что произошло, как тусклый свет стареньких фар осветил нечто огромное и лохматое внезапно появившееся перед капотом. Режущий слух звук удара, сильный толчок в спину и громкий мат Василича, который едва удержал «Ниву» на дороге, чудом не слетев в канаву.

— Что это было? — сипло выдавила я, немного придя в себя.

— Не знаю, — ответил Василич и повернулся ко мне, — Цела?

Я кивнула головой, про себя отмечая, как вытянулось в немом испуге лицо Петермана. Он тоже обернулся и, удостоверившись, что все невредимы решительно вышел из машины. Подошел к капоту, и в неясном свете фар стало заметно, как недовольно нахмурился. Василич выкатился из салона следом, скрипя не хуже старой телеги. Видимо удар отозвался на его больной спине. Мужчины несколько мгновений смотрели на повреждения, потом немец достал из кармана джинсов телефон, пригляделся к экрану и смачно выругался. По-настоящему…в смысле по-русски.

Чувствуя, как к горлу подступает паника, я выскочила из салона вслед за мужчинами, и застыла, в ужасе глядя на покореженный капот Василичевой старушки и кровавые потеки на фарах.

— Кого мы сбили? — прошептала я, хватаясь одной рукой за сердце, а второй пытаясь нащупать телефон, что бы набрать Луганскому.

Василич бросил на меня растерянный взгляд и ничего не ответив, поплелся в строну посадок. С сильно бьющимся сердцем набрала Васьков номер и поднесла к уху. Но вызова так и не последовало. Трясущейся рукой повторила манипуляцию. Опять не вышло. Когда я в третий раз ткнула по экрану пальцем, глухой голос Петермана с издевкой известил:

— Тут связи нет. Можешь не пытаться.

Я подняла на немца округлившиеся от панического ужаса глаза. Тот с преспокойненьким видом оперся бедром о покореженное крыло «Нивы» и достал сигарету. У меня мгновенно свело спазмом горло, и я осознала — это расплата. Не рой другому яму.

— И что же теперь делать? — пропищала я.

Петерман затянулся, с явным наслаждением выпустил дым и неопределенно пожал плечами. Чувствую, как задергался левый глаз.

Тут из темноты появился Василич. Он, запыхавшись, оперся ладонью о машину и выдал: