Шрифт:
– Так и не надо молчать, – поддержал сестру Алексей. – Лида, ты по-женски сердцем чувствуешь то, что не сразу можно понять с помощью умозаключений, и у тебя отличная память. Ты, Саша, мыслишь быстро и оригинально, а у меня есть некоторый опыт общения и работы с людьми и документами. Думаю, мы все вместе сможем окончательно разобраться, что же на самом деле случилось с Пушкиным.
– Я тоже на это надеюсь. Простите мне мою горячность, пожалуйста, я постараюсь быть сдержаннее, – сказала Лидия.
Саша с нежностью посмотрел на мать.
– Послушайте, а я вот на что еще обратил внимание, – продолжил Алексей. – Это письмо, скорее всего, написано не Данзасом, но от имени Данзаса. Он офицер и по роду своих занятий должен разбираться в оружии и стрельбе. Однако он якобы пишет, что снег, попавший в дуло пистолета Пушкина, не мог помешать выстрелу, но мог увеличить убойную силу. А это, полагаю, полная ерунда: если бы это было так на самом деле, то в нашей армии взяли бы за практику набивать стволы ружей снегом или чем-то подобным.
– А ты не допускаешь, что офицер может быть дураком, любящим поумничать? – спросил Саша.
– Допускаю. Но тут еще есть свидетельство, что это письмо написали за Данзаса. Здесь единственный раз во всей переписке Пушкин назван Александром Сергеевичем, а люди, которые вместе учились, никогда друг к другу по имени и отчеству не обращаются. Давайте дочитаем последнее письмо в этой папке.
Алексей прочел документ номер 10 «Письмо графа Бенкендорфа к графу Строганову [61] ».
61
Строганов Григорий Александрович (1770–1857) – российский дипломат, двоюродный дядя жены А. С. Пушкина.
Monsieur le Comte!
Je me suis empress'e de faire `a sa Majest'e la demande de Madame Pouchkin pour que Danzas puisse accompagner le corps `a sa derni`ere demeure. L'Empereur vient de me r'epondre, qu'il avait fait tout ce qu'il d'ependait de lui, en permettant que M-r Danzas, qui est sans jugement rest'e jusqu'`a la c'er'emonie d'aujard'hui aupr`es du corps de son ami; qu'un plus long d'elai serait contraire aux lois; mais il a ajout'e que M-r Tourgeneff ancien ami du d'efunt, n'ayant pas d'occupation pour le moment pourrait rendre ce dernier service `a M-r Pouchkin, et qu'il le chargeait du transport du corps.
En me h^atant de vous transmettre cette d'ecision supr^eme, je suis. Benkendorff. [62]
Когда Алексей закончил читать, Саша даже присвистнул от удивления:
– Интересно, кто такой этот Тургенев [63] . Похоже, он очень важный человек, если сам государь-император знает, когда и чем он занят, и, исходя из этого, дает ему поручения.
– Ну да, хватит, мол, прохлаждаться, бери тело и вези. Обратите внимание: в этом письме ни разу прямо не сказано, кого именно хоронят, – сказал Алексей.
62
Господин граф!
Я немедленно доложил Его Величеству просьбу г-жи Пушкиной разрешить Данзасу проводить тело к месту его последнего упокоения. Император только что ответил мне, что он сделал все от него зависящее, разрешив подсудимому Данзасу остаться до сегодняшней погребальной церемонии подле тела своего друга. Дальнейшее снисхождение противозаконно и потому невозможно. Но он также добавил, что г-н Тургенев, бывший друг покойного, в настоящее время ничем не занят, и он уже поручил ему сопроводить тело.
Спеша передать вам это Высочайшее решение, имею честь быть и пр. Бенкендорф.
63
Тургенев Александр Иванович (1784–1845) – русский историк, чиновник, близкий друг В. А. Жуковского.
– Нет, надо же так беззастенчиво лгать! – снова возмутилась Лидия. – Вдова якобы просит царя, чтобы человеку, который присутствовал при убийстве ее мужа, разрешили сопровождать тело к месту погребения. Да на ее месте нормальная женщина этому Данзасу глаза бы выцарапала!
Она изобразила характерный жест. Саша с Алексеем усмехнулись.
– Наверное, это письмо сочинили, чтобы представить Данзаса другом семьи Пушкина. Тогда никто не подумает, что он может быть убийцей, – сказал Саша.
В этот момент в дверях гостиной появился Аркадий в халате и со свечой в руке. Под мышкой он держал документ, который ему ранее принесла Лидия.
– Простите мне мой внешний вид, – извинился он. – Раз вы еще не спите, решил зайти и рассказать вам, что я думаю по поводу этого письма.
– Очень мило с твоей стороны, спасибо, – сказала Лидия.
Аркадий поставил свечу на стол, отдал письмо Алексею и сел на диван рядом с Сашей.
– Папенька, – спросил Саша, – я прав, что с помощью пиявок раненых не лечат?
– Можно сказать, что да, – отвечал Аркадий. – Правда, я знаю одного доктора, который советует ставить пиявки на края ран, чтобы процесс заживления шел быстрее и не оставалось рубцов. Но это можно делать только тогда, когда рана уже затягивается и жизни больного ничего не угрожает. Если же человек потерял много крови и испытывает сильную боль, то постановка пиявок не принесет никакой пользы, а только увеличит кровопотерю и усилит страдания. Но пиявки на рану – ничто по сравнению с другой совершено чудовищной глупостью, описанной в этом письме. Только прежде я хочу спросить, есть ли здесь те, кто теряет сознание при обсуждении натуралистических медицинских подробностей?