А что касается Верочки, то многим даже как-то жутковато было наблюдать, как эта без году неделя оля хадаша [5] заправляет в лаборатории, да и во всём институте, и без проколов и строго по расписанию создает из хаоса новый мир.

Время не остановить, время и есть Бог, и каждый знает, что всё течёт и всё изменяется.

Персонал менялся каждые шесть часов, и только Верочка спала на работе и даже во сне контролировала процесс.

Через месяц пребывания Гидры в биокапсуле подросший и насытившийся райской жизнью протоэмбрион, больше похожий на личинку гигантского насекомого, оторвали от райских кущ и имплантировали в настоящую, живую, пульсирующую горячей кровью матку тщательно подготовленной кобылицы.

Суррогатная мать перенесла эту простейшую процедуру совершенно спокойно. Она даже и не подозревала, кого она теперь вынашивает, и вскоре уже прогуливалась безмятежно в своём загоне, радовалась свежему сену, овсу и вкусной сочной траве без добавок гормонов и антибиотиков, привозимой специально с Голанских высот. Лишь изредка она прислушивалась к тайным движениям в собственном чреве и далёким хлопкам кассамов [6] , прилетающих всё чаще по ночам из Газы и падающих на приграничный Сдерот.

Гидра росла стремительно. Подглядывая за ней с помощью микротелекамер, имплантированных в своде кобыльей матки, люди с удовлетворением наблюдали чудесный рост органов и тканей, фиксировали всё до мельчайших подробностей, радовались ей, как собственному долгожданному ребёнку…

Гидра родилась ранней весной. За окнами лаборатории, буквально в нескольких метрах от гудящей под напряжением и ощетинившейся колючей проволокой ограды, расцвели в одну ночь мириады нежных крокусов, укрыв каменистые пустынные холмы сиреневыми, розовыми, голубыми и белыми коврами. Малышку с нетерпением ждали. Заботливые руки подхватили её скользкое тело, пересекли пуповину и заварили её лазером.

Прощай, тьма! Здравствуй, свет!

Воздух обжёг легкие, и маленькая Гидра запищала что есть мочи. В то же мгновение воздух обжёг и её розовые жабры – Гидра выпустила порцию защитной коллоидной слизи и быстро сомкнула их липкие щели, с рефлексами у малютки было всё в порядке.

Её перенесли в кювет с мутной белёсой жидкостью и стали обмывать. Ох, до чего же это было приятно! Она перестала пищать и удовлетворенно засопела, чувствуя, как наполняется новыми силами, – поры её кожи уже всасывали питательные вещества из омывающего их раствора, а зеленоватые чешуйки на плоской голове уже поглощали лучи ламп дневного света, ярко освещающих лабораторию, – Гидра уже росла.

Одновременно в её мозгу появилась первая мысль, и это была не её собственная мысль, а мысль коллективная, случайно считанная с потока мыслей заботящихся о ней людей. Она повторяла её многократно, играясь, гоняя туда-сюда, не понимая ещё её значения. Вскоре ей это надоело, и Гидра напряглась, прислушиваясь к осязаемому ею присутствию множества чужих мыслей, силясь схватить что-то новое, как можно больше нового из всего этого мозаичного лептонного потока. О, это было так интересно! Она увлеклась этим, продолжая расти и уже выделяя первые экскременты.

„Удача, какая удача! Нам удалось! Но какая все-таки мерзость! Чудовище! Новый грант нам теперь обеспечен! к чёрту грант – это же настоящий переворот в науке! а может, и в политике! Во всём! Кто-нибудь сменит раствор? Смените скорее раствор! Аккуратнее, болваны! Уберите оттуда руки – это же глаза!“ – Гидра жонглировала этими мыслями, росла и чувствовала себя превосходно.

„Почему у неё розовеют складки, что это за пятна? Может, это ожоги? Возьмите пробы крови! Да, да, развернутый анализ! Нет, не отсюда же, не отсюда!“

Новорожденной подключили датчики – весело заплясали на мониторах кривые энцефалограммы и три разноритмовых кардиограммы всех её трех автономных сердец.

Электронные весы отметили значительную прибавку в весе – за один час на шесть с половиной процентов, а ведь её ещё не кормили! Няньки и к этому были готовы – меняли раствор в кювете, уже опустили в зияющее отверстие беззубого рта кусочек желеобразного питательного бульона, разработанного биохимиками в институте Бен-Гуриона из низкооктановых нефтепродуктов.

„Готовьте большой бассейн!“ – сканировала Гидра чьи-то совсем ещё не понятные мысли.

На её брюхе, под нежной бахромой кожных складок, уже начала пузыриться и раздуваться плотная желтоватая субстанция, вскоре образовавшая гроздь спаянных между собой толстостенных непрозрачных пузырей, неукротимо увеличивающихся в размерах. Человеческие руки в тонких резиновых перчатках начали осторожно щупать это образование, поглаживать его, ополаскивать тёплым бульоном.

„Вот оно – наше сокровище! Уже растёт! Уже растёт! Да как быстро! Введите в пузырь эндоскоп! Осторожно! Дайте, дайте – Я сама! Это же её гонады! Гонады! Органы воспроизводства! Всё идёт по моему плану!“