Но в нашей истории, слава Богу, по крайней мере, в истории обозримой, ещё не было опыта тотального и необратимого самоуничтожения.

Ну что ж, всё когда-то бывает в первый раз! Мы очень стараемся этот опыт приобрести! Мы трудимся в этом направлении денно и нощно.

С одной стороны, мы пытаемся познать самую большую тайну жизни и научиться перекраивать генные структуры, нагло стремясь сместить Создателя с его пьедестала творца, мол – подвинься, ты здесь не один! а с другой стороны, мы так увлечены постижением тайн неживой природы, что нам уже мало познать атом, мы, чёрт возьми, должны его обязательно расщеплять!

Глупцы, мы забыли, что мы – всего лишь часть биосферы этой прекрасной планеты. А всё живое на этой планете, мы все – ползающие и плавающие, прыгающие и летающие, ходящие и бегающие, радующиеся и грустящие, голодные и сытые, охотящиеся и прячущиеся, любящие и ненавидящие, рождающиеся и умирающие – все мы состоим из одних и тех же аминокислот и устроены, в принципе, одинаково. Потому что нас создал Творец…

Увлекшись генетикой и кибернетикой, ядерной физикой и гламурной лирикой, финансовыми махинациями и политическими манипуляциями, мы, бесшабашные, даже не заметили, как в подвалах наших социальных лабораторий уже родилось чудовище, которое только на первый взгляд кажется примитивным безобидным существом.

Да, именно мы сами создали Hydra Sapiens, беспощадного монстра, уже бросающего сотни своих детей в жертвенное пламя ненависти и религиозного фанатизма, уже протянувшего свои щупальца к самым дальним уголкам планеты, уже контролирующего целые города и страны. Это мы, мы сами отдали чудовищу на заклание лучший из своих народов, народ-труженик, народ-миротворец, народ-созидатель.

И это мы, со своими „авосями“ и „небосями“, со своими псевдодемократиями и безответственными правительствами, позволили этой Гидре разослать и расселить по всей планете своих резидентов и шпионов, запустить повсюду свои щупальца, оккупировать целые города и страны.

И если мы не опомнимся, именно эта Гидра когда-нибудь уничтожит нас всех, испепелив огнём священного джихада наши жилища! и останется одна ликовать в сознании собственного величия, в ненависти к бесконечному разнообразию в природе, к Человеку разумному и его пресловутой цивилизации. Останется упиваться своей исключительностью, ненавидя всё непохожее, всё прекрасное, пожирая камни, сося чёрную земную кровь, запуская свои ядовитые щупальца во все уголки планеты, рассылая по всей земле своих тренированных саррацинов, уничтожая Жизнь и Любовь и созидая только самоё себя.

И имя той Гидры будет Религиозный Фанатизм.

Если мы не опомнимся…»

Пёс запомнил файл и пошёл на балкон. Дети спали, жена спала, и дремал, отдыхая от дневного изнуряющего зноя прекрасный прибрежный город. Пёс подумал, что слишком много курит, но с удовольствием закурил. В голове мелькали какие-то странные картинки из сегодняшних телевизионных новостей – пяти-шестилетние мальчики с зелёными повязками на лбах с перекошенными ненавистью детскими личиками и с автоматами Калашникова наперевес, сожжённые израильские флаги, разрушенная ракетным ударом школа в Наарие, похороны задавленных на автобусной остановке палестинским водителем-террористом подростков-солдат…

Пёс затревожился, загасил окурок в пепельнице и отправился в спальню к детям.

Те мирно спали в своих кроватках. Малыш – как всегда поперёк постели, разметав простыни и подушку в разные стороны, Малышка – как принцесса, мирно сложив ручки на груди, покрытой простынкой, и улыбаясь.

Пёс подумал, что до 18-ти лет, то есть до армии, деткам ещё почти десять лет. А за это время может быть что-то измениться и во взаимоотношениях с соседями, да и в мире вцелом. А потом он вспомнил, что уже оформляет легальную иммиграцию в Канаду и рано или поздно увезёт детей из этого цветущего рая на другую сторону планеты.

«Ну и слава Богу», – подумал Пёс с облегчением и разулыбался.

Он вернулся к компьютеру и переименовал временную папку «Private» в «Разное от Пса, посторонним не читать»..

«А кто здесь посторонний? – Оглянулся он вокруг и усмехнулся. – Может, кошка Мурка?»

Перед тем как осторожно приподнять простыню и скользнуть к жене под блочок, Пёс вдруг подумал: «А почему я себя считаю Псом? Почему я сам себя всегда отождествляю с собакой? Наверное, потому что я ВЕРНЫЙ… А кто может быть вернее собаки? Только другая собака». Положил голову на подушку и мгновенно заснул.

– Брось меня в подвал, – на этот раз он услышал в её голосе и страх, и мольбу. Это ещё больше разозлило старика, всё перепуталось в его голове.

Обоз возвращался с передовой. За полночь, в белом свете луны вверх по склону каменистого холма, скрипя и постанывая, ползли гружёные телеги.

Обычная картина: сизые пятки, скрюченные пальцы, чёрные пятна крови. Возницы спешились, они негромко, по-деловому подгоняли лошадей, придерживали на уклонах телеги, иногда поправляя сползающее с трупов тряпьё.