— Компромисс?

— Ну, что-то такое, чтобы предусматривало ваше с ней общение в более тесном формате, но чтобы это не отпугнуло ее.

Арэллин покачал головой.

— Нереально. Как я понял, она катастрофически боится общения.

— А если подумать? Ты же, кстати, говорил, что она вылечила того оборотня, когда он травмировался при обороте на паре? Может быть, надавить на жалость? Сказать, что ты болен, почти при смерти. Она бы поухаживала за тобой! — хохотнул Фил.

Император недовольно фыркнул.

— Она не поверит. Да и не хочу перед ней больным быть. Я — император, а не тряпка. Так и будет потом всю жизнь со мной из жалости сюсюкаться… Но с лечением вообще идея хорошая… Чего бы такого придумать…

— Она разбирается в нашей политике?

— Девочка из другого мира.

— Отлично! Скажешь, что у тебя война и куча раненых, которым нужно помогать. Скажешь, что они невосприимчивы к магии.

Арэллин поперхнулся. Война! Да упаси небеса, он уже несколько лет подряд умудрялся балансировать на самом краю международной политики, сохраняя в империи мир… Однако…

— Идея хороша… — все же сказал он. — Но риск есть. Она может и не согласиться…

— Тогда… Слушай, а что если подкинуть ей нашу детскую шутку?

— Твои наставления? — засмеялся Арэллин, вспоминая, как они подкидывали зачарованную тетрадь недругам и придворным его отца, действующего тогда императора. Эта тетрадь существовала в двух экземплярах. Один был уловителем мыслей и речи и передавал информацию, а в другом можно было писать. Так и получалось, что какой-нибудь зарвавшийся придворный получал тетрадь наставлений Феофедулия (так кстати и звали Фила) и начинал, как дурак, выполнять то, что Ар с Филом сочиняли и записывали во втором экземпляре. Чего они тогда только не придумывали… И катания на свиньях, и поиск кладов в заброшенном колодце, и даже как-то подговорили посла Ярталлии явиться на встречу к неизвестной даме ровно в час ночи на кладбище… Как он тогда орал, когда понял, что его ловко и искусно надули… Про книгу все же прознал тогда отец Арэллина и заниматься подобным запретил… Но вот Римма-то про нее ничего не знала…

— Ну же, Ар! Соглашайся! В конце концов ты ничего не теряешь! Заберешь ее в случае чего во дворец и запрешь в комнате! — засмеялся Фил.

Арэллин вздохнул.

— Ладно. Можно и попытаться…

Соглашаясь на помощь, я думала, что император Арэллин сейчас пойдет и откроет дверь, выпустит меня, сказав, что зайдет завтра и так далее, однако, он не спешил подниматься с кресла, разглядывая пустоту на том месте, где сидела я несколькими минутами назад.

— Скажи мне, Римма… Как ты выглядишь? — спросил он, переводя взгляд на меня. Как только чувствует, где я?

Я задумалась. Описывать собственную внешность до этого момента меня еще никто не просил.

— Вы выпустите меня после того как я отвечу?

Император улыбнулся мягкой улыбкой.

— Ты всегда привыкла ставить условия?

Я занервничала. Император Арэллин пугал меня, напоминая мне многочисленных начальников, жаждущих задавить своим прессингом простую медсестру. Сразу же вспомнился некстати шеф. Он тоже любил общаться в такой насмешливой манере. Шеф… “Римма, ты же хочешь, чтобы у тебя было все хорошо на работе?” — говорила мне подруга-сводница. “Шеф вчера подходил к руководству клиники и жаловался, что к нему поставили такую неулыбчивую медсестру”… “Шеф просил, чтобы ты зашла к нему вечером на чай… Римма, ты же хочешь, чтобы у тебя все было хорошо?”

НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ЕГО!

Голова закружилась. Я поняла, что тараканы, живущие в моем сознании, вновь одержали верх. Перед глазами зачернела темнота, и я, закусив губы в беззвучном плаче, мешком осела на пол, боясь закричать от нахлынувшей боли и страха.

Мне бы сейчас в укромный уголок, где никого нет, а я здесь… В кабинете ректора, с запертой дверью так, что не выйти. С этим… Так напоминающим шефа…

— Римма! — донесся, словно из колодца взволнованный голос.

Римма! Сначала стань нормальным человеком! Хотя… Нормальной скорее нужно стать мне…

Меня прорвало. Я зарыдала. Позорно, обидно… Прямо при том, кого сейчас так ненавидела… Я сидела на полу, изо всех сил стараясь ни о чем не думать. Я старалась перестать плакать, старалась успокоиться. Но слезы лились рекой, а матушка-истерика лишь сильнее подстегивала меня.

— Ненавижу… — рыдала я. — Ненавижу шефа… Ненавижу людей… Оставьте меня все… Оставьте меня все в покое!

— Римма!

Я не видела императора, так как старалась на него не смотреть, но голос звучал где-то рядом. Я слышала, как он взволнованно ходит из угла в угол кабинета. Как берет что-то со стола, и ставит обратно, словно не зная, что ему делать…

– Черт! Римма, ответь мне! Римма! Пожалуйста! Что случилось?!

Но я не хотела слышать его. Лишь вытирала непрошенные слезы. Мгновение спустя я услышала как щелкнул замок двери, услышала, как удаляются бывшие некогда близкими шаги… Но мне было все равно. Меня трясло и успокоиться я не могла, уже и не вспоминая о шефе, уже и не думая ни о чем…

— Римма, не плачь. Я рядом. Все хорошо. — кто-то обнял меня за плечи. И стало так тепло и так хорошо. Уютно. И волнительно отчего-то…

Я подняла глаза и увидела Люка. Оборотень успокаивающе гладил меня по волосам, утирал пальцами невысохшие слезинки.