— Знаю, леший! — проскрежетала правая голова, явно давая понять, что мне пора.

— А ты знаешь, что она тоже долгие годы отвергала его ухаживания? — таинственно спросила я.

— Об этом пол нашего царства знает, и все тридесятое, — уже менее враждебно ответил бронтозаврик, предчувствуя подвох с моей стороны.

— А ты знаешь, кто нам помог с Кощеем связаться и разузнать, где мой Ваня? — закручивала я интригу.

— Леший? — не поверила ящерица.

— Леший, леший, — подогревала я мужской интерес. — И баба Яга милостиво приняла его помощь.

Динозаврик стал медленно ко мне подкрадываться, что-то тщательно прикидывая в трех головах.

— Только помощь и все? — какой сообразительный, приятно иметь дело со столь догадливыми партнерами.

— В ходе тяжелых и кропотливых переговоров, стороны договорились о вознаграждении! — загадочно шептала я, отчего завороженный Змей, уже ничего не замечая, стал нервно бить по каменному полу хвостом.

— И на чем сошлись? — прокашлявшись, спросила средняя голова.

— И сошлись, и Яга клятвенно пообещала, и при свидетелях, — самозабвенно уверяла я, не выходя из таинственного образа.

— ИИИ??? — глаза Горыныча азартно горели.

— Поцелуй! — выдохнула я.

Огромный динозавр остолбенел, переваривая информацию: пасти приоткрыты, крылья подрагивают. Он беззвучно проговаривал мой ответ, будто пробуя его на вкус. Потом весь подобрался и прищурил на меня шесть подозрительных глаз:

— Кто вел переговоры?

— Я! — лучезарно улыбнулась ему, намек был прозрачнее некуда. — Но, как вижу, тебя это совершенно не интересует, поэтому пойду спать, глубокая ночь уж на дворе!

— Стоять! — рявкнули на меня с трех сторон.

Я медленно, величественно повернулась, давая оценить масштаб своей личности.

— Три! — твердо проговорил Змей, от цифры лишь слегка повеяло неуверенностью.

— Что три? — включила я дурочку.

Ну, если мы такие большие и грозные, а еще невоспитанные, потому что можем на женщину посреди ночи орать, то будьте любезны выдавать более подробную информацию.

— Три поцелуя, — угрожающе рычал на меня чешуйчатый, затаив дыхание.

— Тогда, три бутылки вина, — уже мысленно потирая руки, парировала я.

— Я эту наглость у тебя и откусить могу, — взревел, потерявший всякое терпение, Горыныч.

— Ну, тогда ходи нецелованным! — отмахнувшись, развернулась я, медленно, будто с натугой, открывая дверь.

— Будет тебе три бутылки, — сдался Змей. — Когда расплаты ждать?

Я, деловито ставя бутылки в сумочку и аккуратно перекладывая их так удачно взятой взаймы скатертью-самобранкой, с укоризной подняла глаза на наглеца.

— Ты с меня еще гарантийное письмо возьми, — усмехнулась я. — Поцелуи свои получишь после долгих и трепетных ухаживаний.

— Ах, ты, мошенница! — опасно зашипела на меня рептилия. — Обмануть меня вздумала? После ухаживаний она меня и сама поцелует.

Я, демонстративно выгнув бровь, из всех своих актерских сил изображая сомнения, широкими жестами стала выставлять вино обратно на обеденный стол, освобождая сумку:

— Сам, так сам! — показательно фыркнула я. — Тогда расторгаем соглашение и разбегаемся. Я вновь подошла к двери и, взявшись за пресловутую ручку, повернулась к Горынычу. — Только, что тебе мешало в последние пятьдесят лет САМОСТОЯТЕЛЬНО с этой задачей справиться?

Я уже приоткрыла дверь и занесла ногу, чтобы сделать первый шаг на выход из змеиной опочивальни.

— Стоять! — нервы у дракончика уже были ни к черту. — Ладно, будь по-твоему. Держи вино, — меня практически насильно втолкнули в спальню и засунули обратно в сумку три бутылки. — С меня ухаживания, с тебя поцелуи, — я возмущенно пискнула. — То есть с Янинушки поцелуи, — тут же поправился динозаврик, глупо улыбаясь.

— Договорились! — пообещала я, затем внимательно и серьезно посмотрела на Горыныча.

— Что еще? — насторожился динозаврик.

— Кто приказал Елисея утопить? — не сводя со Змея серьезных глаз, спросила я.

Рептилия громко засопела, не спеша с ответом. И этот молчит!

— Кто запретил об этом говорить? — зашла я с другой стороны.

— Кощей, — сдал начальника дракончик. — Нельзя нам тебе в расследовании твоем подсказками помогать. Сама ты должна все узнать.

— Нам? На кого еще злыдень запрет наложил? — подобралась я.

— На Костю и Соловья, — виновато сообщил Горыныч.