В груди всё сжимается от нехорошего предчувствия. Я ведь не выболтала им ничего лишнего, пока была без сознания?

— Рах, — укоризненно оборачивается к нему Аллеон. И уже мне: — У него дурной характер, но я надеюсь, что вы поладите.

— Оставим пока в покое мои несомненные достоинства и перейдём к телу, — усмехается тот. — Мы не закончили, вообще-то.

— С чем? — уточняю подозрительно.

Драхар демонстративно разминает пальцы и зловеще-предвкушающе обещает:

— Больно не будет…

— Не слушай его, — советует Аллеон, подняв глаза к потолку.

Не слушать? Я окончательно путаюсь. То есть больно-то всё-таки будет, или нет? О чём вообще они говорят?

Оценив моё растерянное выражение лица, рыжее недоразумение заливается хохотом, а сиир честно пытается объяснить:

— Просто закрой ненадолго глаза и подумай о чём-нибудь приятном. Ты ничего особенного не почувствуешь… — и уже гораздо тише: — Только не смотри.

— Почему?

Вопрос, по-моему, вполне закономерный, но они только молча переглядываются. Аллеон — просяще-взволнованно, Драхар — скептически.

— Если для тебя это так важно, глаза можно и завязать, — вносит он «ценное» предложение, не обращая на меня никакого внимания.

Ещё не дослушав, начинаю отрицательно качать головой. Не надо мне ничего завязывать!

— Это не обязательно, — вздыхает Аллеон. — Но…

— Я не буду подсматривать, если хоть кто-нибудь объяснит, что происходит.

— Ну нет! Семейные разборки устраивайте без меня! — тут же открещивается Драхар. — Давай, мелкая, помечтаешь немного о вашей с Леном свадьбе — и я домой, а вы уж тут разговаривайте!

«Леном»?

Сиир отводит взгляд. Ему не то чтобы стыдно, скорее грустно. Считать ли это знаком того, что к алтарю он тоже не рвётся?

— Сначала объяснение, — напоминаю упрямо.

Драхар недовольно хмурится. Аллеон же чуть крепче сжимает ладонь и, глядя в глаза, просит:

— Пожалуйста. Если начну объяснять сейчас, до дела мы можем и не дойти, а закончить действительно нужно.

Если он в чём-то и лукавит, то вполне профессионально. Подвоха я не чувствую. От слабости после их махинаций остались одни воспоминания, но очень уж хочется подробностей.

— Почему нельзя сказать сразу? — ворчу, практически сдавшись. — Я же тут самое заинтересованное лицо!

— И самое нетерпеливое! Ложись уже. Пять минут — и пытай своего жениха хоть до самого утра.

Где-то я про «пять минут» уже слышала!

Снова подозрительно приглядываюсь, но Драхар только недвусмысленно приподнимает брови:

— Ну?

— Ладно.

Сползаю с подушки, закрываю глаза и слышу слаженный вздох облегчения. Аллеон чем-то едва слышно шуршит, щёлкает, после чего моей ладони касается что-то гладкое и прохладное. Не знаю, что там делает его друг, и можно ли мне шевелиться, но всё-таки медленно-медленно очерчиваю незнакомый предмет в надежде догадаться, что это. Пальцы скользят по выгнутой и будто отполированной поверхности — ничего: ни знаков, ни узора, ни надписей. Без вариантов.

— Ближе, Лен, — издевательски-насмешливо шепчет Драхар. — Не бойся, она не кусается.

Намеренно громко клацаю зубами, но он только фыркает.

Матрас прогибается от тяжести того, кто устраивается рядом. Аллеон? Его дыхания не слышно, тепла тела тоже не ощущается, но что-то увесистое касается моих ног, а живот придавливает так, будто на него кто-то уселся. Пытаясь освободиться, упираюсь свободной рукой, но натыкаюсь вовсе не на ткань или кожу, как ожидала, а на знакомое гладкое нечто.

— Тяжело же!

«Нечто» виновато сползает в сторону, перенеся большую часть веса на кровать, и замирает. Оно всё ещё перекинуто через мой живот и правое плечо, но по весу теперь напоминает всего лишь обыкновенного кота, а не слонёнка. Что за методы такие сомнительные? И что вообще со мной было? О ком они говори? Аллеон же… Да ведь он же всерьёз собирался кого-то убить! У них тут и это можно?!

— Хватит сопеть, — строго требует Драхар. — Попросили ведь о чём-нибудь хорошем подумать!

Но мне уже не до него. Какое уж тут «о хорошем», если эти двое, кажется, в моих сегодняшних проблемах всерьёз винят вчерашнего придурка? Вот же гад рыжий! Мало того, что я из-за него сюда «вляпалась», так теперь ещё выясняется, что он обязательно явится снова?! Ну уж нет! Пусть только попробует, я ему… И тут до меня доходит, что если они с Аллеономвстретятся, моей легенде конец!

Или это уже случилось? Не потому ли Драхар так веселился, когда я представлялась, что знает правду? А если знает, зачем тогда до сих пор возится?