Ну не могла она не воспользоваться ситуацией! Видел я — прекрасно понимает, что поймала меня в ловушку. Если я человек чести — не смогу отказать женщине в стесненных обстоятельствах.

Ждал, злился, на нее, на себя. Мне не жалко помочь! Отвратительна ситуация, когда я это делаю из чувства навязанного долга. Под напором умелых манипуляций.

И не дождался. Караульные приходили с заимки, докладывали, что у вдовы с детьми все в порядке, и уходили в казарму. Ни одной просьбы. Словно я и не обещал ничего.

Как она там справляется одна, я не мог понять! С четырьмя детьми! Денег у нее нет: это смешно — считать деньгами мелочь, которую она могла выручить в рыночный день. Припасы выменяла — максимум. Никаких денежных переводов из центральных губерний не поступало. Мать Беран, госпожа Коршевская, пока не ответила на письмо дочери, и я склонялся к мысли, что вдова права: родня постарается забыть жену опального графа и порвать с ней всякие отношения. Староста затих, вопрос аренды земли больше никто не поднимает, и я понимаю Беран — в ее положении это небезопасно. Нет у нее сил судиться.

По докладам солдат, Аддерли не голодают. Дети выглядят здоровыми, вдова тоже. Дом потихоньку обустраивается, хозяйство налаживается. Каждый раз новости — то печь они там с детьми во дворе особую сложили, то картошку посадили в странные короба, то колодец у ворот почистили. И еще, и еще.

И это тоже вызывает множество вопросов.

Бераника Коршевская — дочь очень и очень состоятельных помещиков. Даже когда император-освободитель, после того как наша Славская империя выиграла войну с Галльским Союзом и прошла маршем от Полонской границы до белых обрывов полуострова бриттов, в честь великой победы даровал волю крестьянам, бароны Коршевские остались при изрядном состоянии и обширных землях в самых плодородных губерниях.

Многие тогда разорились, особенно мелкие помещики. Обрабатывать поля без рабского труда оказалось не так просто.

Но прадед Бераники сориентировался быстро, одним из первых выдал вольные своим крепостным и раздал им землю в аренду. И почти ничего не потерял.

Так вот… Бераника росла как принцесса. Ее баловали, обучали тонким искусствам и изящным наукам, приличным для молодой баронессы. Но никак не учили сажать огород, ухаживать за курами и строить печь!

Меня не удивляло, что вдова Аддерли свободно говорила с детьми и на языке бриттов, и на славском наречии, не делая между ними пауз. Без акцента говорила. Насколько я знаю, она так же хорошо владела галльским и дойчским — эти народы вошли в империю после великой победы и давно стали равноправными ее гражданами.

Но она родом из западных славских земель, а там язык хоть и наш, общеимперский, но говор свой. Неужели в столичном пансионе настолько выправили девушке произношение, что ее не отличить от уроженки центральных губерний?

В этой женщине слишком много загадок. И я уже не отступлюсь, пока не разгадаю их. Мне просто любопытно… что такая умная женщина могла найти в пустом павлине Аддерли? Что она знает о его прошлом и связях с бунтовщиками? Может ли дать мне подсказку?

Так или иначе я решил. Поеду и… просто посмотрю на все своими глазами. Сначала посмотрю. Насчет того, как поговорить с Беран о бумагах ее мужа, я подумаю после того, как составлю полное мнение.

Вежеслав Агренев:

Когда я подъехал к заимке, вопросов у меня стало еще больше. Прошло… сколько? Две с небольшим седьмицы с того момента, как я тут побывал в последний раз? Да, всего лишь июнь идет к концу. А дом и двор не узнать.

Это колдовство какое-то. Даже слегка покосившийся могучий лиственничный сруб словно стоит прямее, хотя это просто невозможно.

Но на крыше у него заплатки из свежей дранки, крыльцо точно подровняли — вон сбоку брус упирается. Мощный бурьян, которым был завоеван весь двор, исчез, и не просто куда-то, а с некоей непонятной целью уложен в аккуратную гору сбоку от курятника…

Курятник! Кто — КТО?! — мог научить дочь баронов Коршевских, как сплести курятник из лозы и сухих стеблей камыша? Навес над колодцем тоже крыт камышом…

Какие-то непонятные ящики сбоку от дома, из них сиротливыми макушками торчит картофельная ботва.

Чисто выстиранные вещи сохнут на веревках вдоль забора. Да и плетень починили, и калитка больше не болтается на одной петле. Сбоку, там, где двор обрывался старым заросшим прудом, тоже какие-то странные приспособления виднеются.

Все это совершенно неожиданно и невероятно. Я слушал доклады караульных, но масштаба себе даже не представлял. Поневоле закралось воспоминание о словах солдата: «Святой круг никчемука прибрал, теперь пошлет нормального мужика». Уже послал?!

Какое-то незнакомое отвратительное чувство захлестнуло на секунду так, что в глазах потемнело. Еле отдышался, сжал зубы — в конце концов, личная жизнь вдовы меня не касается. И вошел в калитку.

Кстати, во дворе удивительно тихо и пусто, дом словно вымер. Где дети, где сама Беран?

И тут же увидел, как женщина выходит из-за дома. С запозданием пришла мысль, что мое появление заметили раньше, чем разглядели, что это именно я. Опасаться незваных гостей у здешних обитателей есть серьезные причины.