— Ничего особенно нового, леди Аддерли, — после короткой паузы сказал он. — Я, собственно, зашел сказать вам, что напавшие на вас негодяи после короткого расследования осуждены на каторжные работы и уже отправлены дальше по этапу на север. Можете быть спокойны.

— А староста, значит, содействовал расследованию? — с горькой усмешкой предположила я.

— Совершенно верно, — Вежеслав нахмурился. — Но вам нечего опасаться, во всяком случае пока я служу здесь. Пришлось поговорить с господином Диодором неофициально, но я вас уверяю, он меня понял правильно.

— Слишком часто появляться в селе вам не стоит, — продолжал пояснения мужчина. — Незачем дразнить собак. Но если возникнет надобность — приходите смело. Сюда к вам, надеюсь, в ближайшее время без приглашения никто не наведается. Караульные будут появляться по-прежнему, раз в день, мне удалось провести через канцелярию официальный приказ.

Князь Агренев говорил спокойно, негромко, а мне все чудилось какое-то напряжение в его голосе, словно он все хочет что-то спросить и не решается. Сам себя останавливает.

Не стесняется, не робеет, но не хочет… чего? Беспокоить лишний раз? Странно. Не понимаю.

— Еще раз хочу повторить вам свое предложение, леди Аддерли: если вам понадобится что-то, передайте просьбы через караульных.

Я вздохнула. Похоже, для того, чтобы решиться на некую просьбу, мужчине сначала надо заслужить… не знаю, моральное право? Спасение нас от каторжников он не считает достаточным поводом и как настоящий русский офицер… то есть славский офицер, полагает это своим долгом, которым он чуть было не пренебрег.

Ему надо заслужить мое доверие и право на просьбу чем-то другим, более личным. Ну что же…

— Пожалуй, одну просьбу я могу вам озвучить, князь. Нам нужны учебники за все гимназические классы. Желательно подержанные и недорогие, чтобы я смогла их оплатить, не урезая свой бюджет до жизни впроголодь. А ближе к зиме, возможно, — кто-то из наиболее благонадежных ссыльных, готовый за весьма умеренное вознаграждение обучать моих детей. Вы сможете найти и порекомендовать мне такого человека?

Тишина в комнате после моих слов воцарилась абсолютная. Все, и дети и лейтенант, смотрели на меня слегка ошалелыми глазами.

И что такого я сказала? Они всерьез думали, что я оставлю детей без образования?

Нет уж. Я одну жизнь уже прожила и усвоила твердо: чем больше человек знает и умеет, тем лучше он живет. И мои дети не будут неучами!

— Учиться? — как всегда, первой рот открыла самая разговорчивая — Эмилина. — Но… когда… мы и так… Ма… Бера! Мы и так заняты с утра до вечера, и вообще, это скучно!

— Хм, — я решила, что сейчас самое время объяснить детям некоторые важные вещи, ну а лейтенант… да пусть тоже послушает. — Скажи мне, дорогая, тебе что, так понравилось копать землю и чистить курятник от помета, что ты собираешься заниматься этим всю жизнь?

И снова изумленное молчание в ответ. Я тихонько усмехнулась, обвела сидящих за столом глазами и подперла подбородок рукой.

— Нет, если тебе это по душе, я ничего не имею против. Любой труд достоин уважения. Но мне казалось, что мои дочери хотят вернуться в столицу, достойно жить там, возможно выйти замуж. А сыновья не ограничатся тем, что будут копать канавы для полива огорода. Станут достойными людьми, вернут себе дворянство. Нет? Никто не хочет?

— Хотим, — пискнула Кристис и тут же покраснела, попытавшись сползти на самодельном табурете как можно ниже.

— Тогда не понимаю вашего нежелания учиться, — я пожала плечами с самым недоуменным видом. — Вот представьте себе: через пять лет приезжаем мы в столицу, идем по улице и видим… ну, например, ваших прежних подружек. Они уже взрослые девицы, наверняка закончившие пансион, свободно разговаривают не только по-славски или бриттски, но, как любая образованная дама, еще и по-галльски и дойчски. И эти юные дамы обсуждают последние романы, которые читали на одном из этих языков, а также умеют поддержать беседу с любым образованным молодым человеком их круга — на самые разные темы.

И тут вы. Красивые такие. Мало того что бывшие ссыльные, так еще и неграмотные, поговорить с вами не о чем, языков не знаете, можно про вас в глаза гадости щебетать с улыбкой, а вы и не поймете. Нравится такая перспектива?

Ох ты какое, оказывается, у моих детей богатое воображение! Не только Кристис и Эми с лица спали. О чем-то очень похожем подумал Лисандр, увидел, скорее всего, внутренним взором кого-то из прежних приятелей и вообразил ситуацию в лицах. Его аж перекосило. И даже Шон приоткрыл рот от потрясения, а потом насупился и стал похож на сердитого ежонка.