– Наряд совсем плох, весь в пыли!
– причитал он.
– Сообщить сопровождению госпожи?

– Оставь меня в покое!
– остановившись, со злостью прикрикнула Сая.

Но арапчонок таращился на нее такими ясными глазами, что стало понятно - просто так он не уйдет.

– Принеси мне... лимонного щербета!
– повелела девочка как можно уверенней.

Арапчонок умчался выполнять приказ, а Сая быстро скользнула в пеструю толпу. Она огибала взрослых, заставляя себя улыбаться, прошла мимо фокусников и дрессированных обезьянок, даже не взглянув на них. Толпа стала редеть, в воздухе едва уловимо потянула тиной; Сая вышла на пустынную набережную реки. Там она спряталась от посторонних глаз в беседке, стоящей у самой воды. Кусты розмарина обступали ее плотным полукругом, и можно было вообразить, что не существует ни парка, ни разодетой толпы, ни гадких сплетен... Сайарадил казалось, будто весь мир рухнул в одночасье. Как можно было так глупо опозориться в первый же день своей новой жизни?!

По темной воде, гонимые легким ветерком, плыли цветочные корзины, пущенные по реке в честь праздника. Одна из них подплыла совсем близко к берегу. Сайарадил грустно улыбнулась; она всегда мечтала посидеть вот так у воды, полюбоваться игрой света на зеркальной гладе и, может, еще раз послушать легенду об основании Эндроса, которую кормилица рассказывала ей на ночь...

...В эпоху до Объединения, когда еще приносились человеческие жертвы, на огромной равнине царило безвластие. Восточные горы и степи вокруг населяли воинственные народы, совершавшие набеги на соседей и облагающие их данью. Северные леса наполняли варвары; глухая чаща надежно укрывала их от захватчиков - только Небо ведало, что творилось там, под сенью деревьев. Люди запада - ванды - были единственным сплоченным народом; от врагов их надежно скрывала густая сеть рек и озер, которыми изобиловал их родной край Руг-Ванд. Южане, жившие на краю Великой пустыни, были вынуждены отвоевывать плодородные края. Люди жили в постоянном страхе, а их вожди не хотели менять что-либо, потому что война была для них смыслом существования.

Но была в те далекие времена и другая сила, не знавшая себе равных - стихийная магия...

Здесь кормилица всегда добавляла, что стихийной магии не существует, и все это - не более чем старая нелепая сказка, но кто из детей верит мудрым нянькам больше, чем глупым сказкам?

Стихии - сила, на которой зиждется мир. Каждому известно, что в начале времен Небо взяло в жены Землю и вложило в нее семя жизни; согретое Солнцем, напоенное Водой, семя дало плод - так зародилась жизнь. Когда людской род встал во главе живого, Великое Небо выбрало среди них тех, кому суждено было стать наставниками и защитниками людского рода. Так появились стихиарии, первые из магов в истории Обозримых земель.

Время шло, и чистая вера в Великое Небо и Вечное Солнце стали культами, а стихийные маги - не щитами, а клинками своих народов. Кипели реки и дрожала земля - маги решали, которая из стихий сильнее, и не могли решить, потому что были равны.

Неудивительно, что однажды появились те, кто решил положить вражде конец.

Маги от сильнейших народов - назаров с востока, кмехов с юга, вандов с запада и моах с севера - заключили великий Союз четырех. Сообща им удалось остановить войну. Слава их была безгранична, со всех концов мира к ним потянулись последователи. Так четверо магов стали первыми жрецами в истории. Они собирались объединить под своей властью все народы Обозримых земель, чтобы воцарился вечный мир, но у них было много врагов, недовольных их победой. Вновь собрались войска, вновь начались битвы. В одном из таких сражений четверо жрецов пали; тела их были сброшены в реку - ту самую, возле которой сейчас сидела Сайарадил. Последователи отыскали останки своих учителей в устье реки, которая с тех пор зовется Лиук, что значит 'память', и захоронили их в едином саркофаге на том же самом месте. Вскоре рядом с саркофагом стали происходить чудеса: больные исцелялись, вопрошающие получали озарения, умалишенные приходили в себя. Так саркофаг-могила стал священным Саркофагом. К нему потянулись страждущие со всех уголков Обозримых земель. Ученики жрецов возвели рядом Храм, белые башни и крепостную стену, положившие начало истории славного города Эндрос. С тех пор прошли века, Эндрос разросся так, что его прозвали 'городом-государством', а жрецы до сих пор каждый день возлагают подношения к Саркофагу в память о...

– Госпожа!
– раздался вдруг знакомый голос - старательный арапчонок все же умудрился отыскать ее.
– Ваш щербет!

Сайарадил хотела отослать его снова, но внимание ее вдруг привлекла процессия, движущаяся по набережной.

– Неужели жрецы?
– охнула Сая.

Они были так похожи друг на друга: длинные синие туники, ниспадающие с плеч плащи с глубокими капюшонами и белые маски с узкими прорезями для глаз. Сайарадил зачарованно глядела на жрецов, которых видела первый раз в жизни. Воспользовавшись тем, что госпожа отвлеклась, арапчонок всучил ей в руки запотевший стакан, и Сая рассеяно отхлебнула глоток.

Жрецы между тем остановились у самого берега реки: десять из них несли большой поднос, оперев его на плечо и поддерживая руками; еще двое шли во главе процессии, напевая что-то вполголоса.

– Что это за обряд?
– жадно спросила Сая.

Арапчонок с готовностью затараторил:

– Часть праздника, госпожа! Милостивые жрецы приносят жертву.

Сая поперхнулась щербетом и поспешно отвернулась.

– Это малая жертва, - пояснил арапчонок.
– Не кровавая, нет-нет! У нас так не делают, только в диких землях! Подойдем поближе, если есть охота.

Сая вышла из беседки и, пройдя вперед, разглядела, что на подносе горкой сложены фрукты и овощи, а также горсти зерна.

Жрецы между тем прошли по причалу и стали спускать поднос на воду.

– Деревянное ложе, - объяснял арапчонок.
– Дары природы с прошлого года, малая жертва реке! Дождь для полей просят.

– Они хотят высыпать все это в реку?
– удивилась Сая.

Арапчонок замотал головой.

– Жертва поплывет по реке на деревянном ложе. Если река примет жертву - тогда будет урожай, а если не тронет - значит, быть засухе.

– Как же узнать, что жертва принята?

– Река заберет ее себе. Что всплывет - то не уродится.

– И как часто тонет зерно?
– скептически сдвинула светлые брови Сая; она начала понимать, почему отец так скептически отзывался о магии.

Жрецы затянули заунывный распев. Выплыв на середину реки, поднос плавно заскользил вниз по течению; Сайарадил ощутила жгучее разочарование. Неужели это и есть великая магия Эндроса?..

Жрецы продолжали петь, уткнувшись носами в землю, и лишь один из них провожал взглядом уплывающую жертву. Он выглядел иначе: на нем был мешковатый серый балахон... Словно почувствовав взгляд, жрец обернулся; из-под капюшона глянуло знакомое бледное лицо.