— Это невозможно. Ты же писал мне, когда я стояла рядом с тобой.

Он сгорбился.

— Это было не случайно. Я заранее написал сообщения и посылал их со своего кармана так, чтобы ты не увидела.

— Зачем? Зачем ты делал все это? Почему ты скрывал это от меня? Соедини для меня некоторые точки, Менни, потому что ничто из этого не имеет для меня смысла.

Сейчас мы оба кричали, но это не имело значения. Во время шоу на перерыве чирлидерши так громко грохотали и стучали, что с тем же успехом могли находиться рядом с нами.

— Скажи мне, зачем, — снова произнесла я, на этот раз мой голос был мягким, почти умоляющим.

— Я не рассказал тебе, потому что не хотел, чтобы ты задавала вопросы.

Моя ярость сменилась холодным страхом. Я вдохнула. Спокойно, я знаю, что за этим что-то есть. И я не уверена, что готова для этого.

Менни закрыл глаза.

— Я тот, кто выложил запись Стеллы на вебсайт.

Меня словно ударили. Я замерла, еле стоя на ногах.

— Джексон заплатил мне, — продолжал он. — Он слышал о моем побочном бизнесе по подмене записей и подумал, что я заодно могу хакнуть и вебсайт. Вот почему он меня подозревал.

— Но тебе же нравилась Стелла!

— Да, но он заплатил неплохую сумму. Господь знает, откуда у него взялось столько налички, но я не смог отказаться. И тогда я в любом случае думал, что запись была ее идеей, а значит, о чем ей волноваться?

— Менни... — Мой голос звучал так, словно принадлежал кому-то другому. Должен быть чьим-то другим.

Стелла погибла из-за той чертовой записи. Я это знала и он это знает. И если он разместил ее, тогда он проложил ей дорогу к тем железнодорожным путям. Он был очень бледен, на носу и щеках проявились его веснушки.

— Я знаю, что ошибался. Я знаю, как закончилась история Стеллы, — произнес он дрожащим голосом. — Я живу с этим каждый день. Каждый чертов день. И всегда буду. Я думал, если я это сделаю, если сделаю это с тобой, то мы сможем отомстить за нее. Та запись... то, что произошло с ней на путях... никто не собирался ничего делать. Я должен был сделать что-то! Что-то, чтобы защитить таких людей, как она. Что-то, чтобы заставить этих засранцев заплатить.

Я опустошена. Все важные частицы, наполнявшие меня, исчезли.

— Тебе не нужна была я. Ты мог бы сделать это в одиночку.

— Да, но ты тоже была разбита из-за произошедшего со Стеллой. Помнишь похороны? Я знал, что если ты будешь выбирать, ты сделаешь это правильно. Мы сделаем хорошие вещи. И так и случилось.

Внутри меня все превратилось в лед.

— Менни, это не было правильно. Ничто из этого не было правильным. То, что мы сделали, вытащило на свет все самое плохое, что было в нас!

— Не смей так говорить! Может быть, я и зашел слишком далеко, но они это заслужили. Они сами напросились.

— Ты вообще себя слышишь? Ты считаешь, что у нас есть право быть судьями и присяжными? Ты унизил Тейси! Тейси, Менни!

Я закрыла глаза, музыка снаружи стихла. Комментатор что-то заговорил об аплодисментах и все зааплодировали. Моя голова стала такой тяжелой, как будто тысячи фунтов чего-то тяжелого хотели выбраться наружу через глаза.

— Тейси была ошибкой, — Менни придвинулся ближе ко мне. Он пытался убедить, успокоить меня. — Я все испортил. Я хотел причинить боль тебе и сбить со следа Джексона. Я не думал, что это зайдет так далеко. Я просто не хотел, чтобы ты все бросила.

— И ты решил запугать меня, чтобы я осталась?

Он развел руками.

— Ты сдрейфила! До чертиков. Признаю, я, наверное, принял несколько неправильных решений, мотивируя тебя, но я смотрел в перспективе. Мы урегулировали счет, Пайпер, уравняли игровое поле впервые в истории этой чертовой школы!

По моей коже забегали мурашки. Каждое его слово доказывало, как далеко он готов зайти – как далеко он уже зашел.

— Ты должен сдаться, — сказала я, мое лицо уже не выражало никаких эмоций.

Его лицо скривилось.

— За что? За то, что раскрасил краской машину учительницы? Она же не была невинной овечкой!

— А как ты получил одежду Кристен? — Парировала я.

Он закатил глаза.

— Разбил окно. Но я же не наставлял на них пистолет.

— Ну да, конечно, тогда все в порядке, Менни. Разбил окно. Испортил машину. Угрожал моей семье? Цель оправдывает средства, не так ли? Или просто все казалось слишком хорошим, чтобы бросить?